стали относиться к мощи римлян, он вознамерился еще больше усилить их самомнение и сделать более дерзкими, создав ложное представление, будто он боится вступать с ними в бой, и во всем он поступал с робостью. 3. Так, он выбрал для лагеря неприступную возвышенность, окружил глубоким рвом и укрепил высоким частоколом. И хотя враги постоянно вызывали его на бой и упрекали в трусости, консул терпеливо все это сносил, оставаясь в спокойствии. Но когда он узнал, что лучшие силы противника отправлены для грабежа земель герников и латинов, а в лагере осталась немногочисленная и слабая стража, то, сочтя этот случай подходящим, вывел войско в боевых порядках и выстроил его для битвы. 4. Но поскольку никто не вышел против него, то он пропустил этот день, а на следующий напал на их лагерь, не слишком надежно укрепленный. Когда ушедшие за фуражом узнали, что их лагерь осажден, они поспешно вернулись, но не в боевом строю и одновременно, а разрозненно и небольшими группами, кто как сумел собраться. Оставшиеся же в лагере, увидев, что подходят свои, воспряли духом и все вместе сделали вылазку. 5. И разразилась ожесточенная битва с безмерным кровопролитием с обеих сторон, в которой римляне, одержав победу, обратили в бегство тех, кто сражался в сомкнутых рядах, и, преследуя бегущих, одних убили, а других взяли в плен; завладев вражеским лагерем, они захватили большое количество денег и богатую добычу. Покончив с этим, Валерий уже беспрепятственно напал на вражеские поля, опустошая их.

XLVIII. Марк Гораций, посланный на войну против сабинян, когда узнал о подвигах коллеги, сам также вывел войска из лагеря и поскорее направил [все] свои силы на сабинян, не уступавших ему в численности и [весьма опытных] в военных делах. [Они же проявили] высокомерие и великую дерзость [в отношении неприятеля] вследствие прежних удач, — [и все в целом, и их военачальник лично][1187]. Он был не только хорошим полководцем, но и доблестным воином в единоборстве. 2. Поскольку всадники явили огромное рвение, Гораций одержал блестящую победу, многих врагов убив, но еще гораздо больше [взяв] в плен, а также овладев их брошенным лагерем, где нашли не только значительную собственную поклажу неприятеля, но и все добро, награбленное на римской земле, и спасли весьма много своих людей, попавших в плен. Дело в том, что сабиняне из-за пренебрежения к римлянам не уложили и не увезли заранее свою добычу. 3. Имущество врагов консул позволил воинам взять себе как военную добычу, отделив прежде из него то, что намеревался посвятить богам; но захваченное добро он возвратил прежним владельцам.

XLIX. Окончив эти предприятия, он отвел войска в Рим, куда в то же самое время подошел и Валерий. Оба консула весьма гордились своими победами и надеялись провести славные триумфы. 2. Однако события не оправдали их ожиданий. Ибо сенат, собранный по их поводу, в то время как они расположились лагерем за чертой города в месте, называемом Марсовым полем, и уведомленный о подвигах обоих консулов, не дал им разрешения совершить жертвоприношения в честь победы. Многие из сенаторов открыто выступили против них, 3. и больше всех Гай Клавдий, дядя, как я говорил[1188], того самого Аппия, что основал олигархию и недавно был погублен плебейскими трибунами. Он упрекал их за утвержденные ими законы, благодаря которым они умалили власть сената, и за остальной политический курс, которому оба следовали в управлении. Под конец он упомянул гибель либо лишение имущества децемвиров, которых они выдали плебейским трибунам, что, мол, совершено вопреки клятвам и договоренностям: 4. (было ведь заключено священное соглашение между патрициями и плебеями о прощении всех и забвении прошлого). Он утверждал также, что смерть Аппия последовала не от собственной руки, но по злому умыслу трибунов накануне разбирательства, чтобы тот, подвергаясь суду, не имел возможности получить слово или милость, как обычно происходит, если, конечно, на суд явился человек, предъявляющий в свою пользу благородство происхождения и множество добрых дел, свершенных ради общества, взывая к клятвам и ручательствам, на которые люди полагаются при заключении договоров, [выставляя детей и родственников], [принимая] сам этот жалкий вид и прибегая ко многим другим приемам, которые вызывают сострадание у толпы. 5. Когда [Гай Клавдий высказал] все эти обвинения против консулов и все присутствующие [поддержали его], то было решено, что консулы должны быть довольны, если хотя бы не подвергнутся наказанию, а получить празднование триумфа или другие подобного рода уступки они недостойны даже в малейшей степени.

L. Когда сенат постановил отказать в триумфе, Валерий и его коллега вознегодовали, воспринимая это как оскорбление, и созвали плебс на народное собрание. Там они выдвинули много обвинений против сената, а плебейские трибуны поддержали их и предложили закон, по которому консулы получили право на триумф от народа, первыми из всех римлян введя такой обычай. 2. И это вновь привело к упрекам и ссорам плебеев с патрициями. Трибуны подстрекали их, ежедневно созывая сходки и яростно нападая на сенат. А более всего многих беспокоило подозрение, которое старались укрепить и трибуны, усиленное туманными слухами и многочисленными предположениями, что, мол, патриции собираются упразднить законы, которые утвердили Валерий и его коллега. И многими серьезно овладело это мнение, став почти что уверенностью. Таковы были события при этих консулах.

LI. В следующем году[1189] консулами были Ларс Герминий и Тит Вергиний, а после них должность получили Марк Геганий...

........................

........................

LII. Когда они[1190] не дали никакого ответа, но продолжали возмущаться, Скаптий вновь вышел к трибуналу и сказал: «Вы получите признание, о граждане, от самих соперников, что они оспаривают нашу землю, не имеющую к ним никакого отношения. Принимая это во внимание, подайте голос за то, что является справедливым и соответствует клятвам». 2. При таких словах Скаптия стыд овладел консулами, понимающими, что исход судебного заседания не будет ни справедливым, ни благопристойным, если римский народ, избранный в третейские судьи, присудит себе какую-либо оспариваемую другими землю, отняв ее у спорящих сторон, при том что никогда ранее не предъявлял притязаний на нее. И очень много речей было произнесено консулами и руководителями сената, чтобы отклонить это решение, но тщетно. 3. Ведь люди, вызванные для голосования, заявляли, что большая глупость позволять другим владеть тем, что принадлежит им, и считали, что вынесут неправедное решение, если объявят арицийцев либо ардеатов владельцами спорной земли, раз они присягнули присудить ее тому, кому, как они признают, она принадлежит. И они гневались на судящиеся стороны за то,