Гюнтер обернулся и увидел незаметно подошедшего к ним Пайпера. На запыленном шлеме командира 11-й роты ему бросилась в глаза короткая глубокая царапина и он спросил, хохотнув:

— Что, Йохан, англичане оставили тебе след на память?

Тот, заметив его взгляд, не смутился и усмехнулся в ответ, блеснув задорными глазами:

— Ерунда, Гюнтер! Я даже не сразу понял что случилось, показалось будто тяжёлым камнем попало… Позвенело минуту в голове и прошло… Что ж, не зря мне твердили чтобы в бою шлем носил, пусть он неудобен и в нём жарко. Теперь буду умнее… Так как у вас ситуация?

Сначала Гюнтер, потом гауптман-танкист рассказали ему о своих потерях. Пайпер скорчил недовольную гримасу и раздражённо цыкнул языком:

— У меня хуже… Одно из отделений попало под пулемёт и сразу потеряло четверых убитыми, не считая раненых. Придурок-роттенфюрер решил что прятаться за танком от каких-то британцев это трусость и приказал идти во весь рост, идиот! Ладно сам погиб так ещё и трое парней срубило, не считая раненых… а вообще в моей роте восемнадцать убитых, из них два командира отделений и один взводный унтершарфюрер. Проклятые англичане заставили нас хорошо заплатить за этот никчёмный кусок земли… Но ничего, мы всё равно готовы идти дальше и надрать их надменную задницу! — с оптимизмом закончил он. — Когда продолжим, господа?

Получив разъяснения по дальнейшим действиям Йохан задумчиво кивнул, что-то прикидывая.

— Ладно, возражений не имею. Кстати, наш Папаша торопит, говорит что с такими силами мы могли бы сделать и больше… Я ему, конечно, рассказал подробности но он всё равно ворчит как старый бюргер у себя во дворе. Так что пойду к своим, вдолблю в головы этим кретинам что их тупые капустные кочаны ещё нужны Германии в живом виде…

Сказав эту фразу Пайпер небрежно козырнул и быстро ушёл к своей роте на правом фланге Шольке. Фон Айхенвальд докурил сигарету и полез обратно в танк. Наскоро распрощавшись с ним Гюнтер тоже вернулся к своему «Здоровяку»…

…Через пять минут атака продолжилась.

На долю подразделения Гюнтера выпали три улицы и дворы между ними, которые разведчики должны были зачистить. Крайняя левая улица шла по самому берегу и тем кто должен был её брать повезло больше всего, поскольку их могли поддержать огнём с того берега их товарищи. Остальным же приходилось держать ухо востро. На каждую улицу выделялись по два отделения, шедшие гуськом друг за другом по обеим сторонам и прижавшись к полуразрушенным заборам приусадебных участков. Самые первые — автоматчики, потом пулемётный расчёт, несколько стрелков, и в самом конце огнемётчик. Шольке специально распорядился так, заставив их идти последними. Не хватало ещё чтобы особо «удачливый» английский снайпер пробил пулей баллон со смесью на спине «Сосиски» или его коллеги. Взрыв и ужасная смерть товарищей от ожогов это точно не то что ему нужно.

Те кто шёл слева держали на прицеле правую сторону и перед, их соседи левую и тоже поглядывали вперёд. Кроме того каждое отделение должно было прочёсывать дворы на своей стороне, что вынуждало наступать очень медленно. Посреди улицы полз танк, готовый выстрелить туда где понадобится его помощь, за ним укрылся броневик Гюнтера, поворачивая башню влево-вправо. Что ж, пусть такая тактика и не была образцом штурма населённого пункта но большего Шольке вспомнить не сумел, как не пытался. Как говорится, медленно но верно. Лучше уж пожертвовать временем чем оставить в тылу потенциальных защитников Ватандама готовых ударить в спину в самый неподходящий момент.

Улица, по которой двигался сам Гюнтер, вытянулась дворов на двадцать с каждой стороны и вдалеке упиралась в какое-то каменное двухэтажное здание с полукруглым балконом, напоминающим террасу. Шольке тщательно осмотрел всю улицу и здание в бинокль но так и не заметил ничего подозрительного. Проклятые британцы пропали бесследно, словно призраки. Сбежали на север или затаились и ждут? Он подозревал что второе.

Было тихо, тишину нарушал лишь треск пламени догорающего дома в самом начале улицы, шорох сапог солдат, звяканье снаряжения и тихий рокот моторов бронетехники на малом ходу. Шольке, приникнув к прицелу, внимательно осматривал местность, особенно впереди. Там, метрах в пятидесяти, прямо на середине проезжей части, стояла поперёк раскуроченная легковушка. Без передних дверей, со смятым корпусом и сгоревшими колёсами она, почему-то, напрягала оберштурмфюрера. Приглядевшись, Гюнтер заметил рядом с ней воронку. Значит, сюда попал чей-то снаряд поэтому она здесь стоит? Вроде бы это всё объясняло, но… что-то всё равно было неправильно.

Тем временем штурмовые отделения проверили первый ряд домов, потом второй. Не стучали выстрелы, не взрывались гранаты. Всё было спокойно. Просто солдаты вбегали во дворы, осматривали дом и выходили обратно. Шольке заметил как в левом отделении одним из автоматчиков является бевербер Ханке. Он, вместе с другим солдатом вооружённым «MP-38», поддерживаемый тремя стрелками с винтовками, осторожно крался вдоль забора, непрерывно верча головой. Что ж, хоть этому парни его научили. А в самом хвосте, пригнувшись, двигался «Сосиска», то и дело поправляя левой рукой шлем. Даже в прицеле Шольке видел как взмокла у могучего эсэсовца форма на спине а из-под шлема стекают капли пота. Неудивительно, на улице жарко, да и вес огнемётного снаряжения чувствуется, несмотря на большую физическую силу парня. И это ещё он без положенного ему прорезиненного плаща и маски! Так бы вообще растаял, бедняга…

Четвёртый ряд домов. Уже по отработанной схеме Ханке и второй автоматчик нырнули во двор через выломанную калитку. Пулемётчик, кстати, тот самый брат «Сосиски» которого Гюнтер выменял на бутылку вина у его прежнего командира, вместе со вторым номером разлёгся прямо в пыли, установил «MG-34» на сошки и замер, вглядываясь вдаль. Три стрелка пробежали мимо них и последовали за автоматчиками. Правое отделение сделало то же самое. Танк и «Здоровяк» остановились, дожидаясь окончания осмотра. Это занимало всего несколько минут и Шольке начал надеяться что всё и в этот раз пройдёт гладко, несмотря на профессиональную настороженность разведчика. И поэтому он невольно вздрогнул когда слева раздался истошный крик:

— Огонь! Стре…

А потом вся улица утонула в грохоте боя…

Глава 45

г. Ватандам, Франция.

25 мая 1940 года.

Юджин Питерс, лейтенант армии Его Величества.

Солнце медленно вставало над истерзанной войной землёй Франции и лейтенант хмуро на него покосился. Ещё один день для того чтобы сыграть со смертью в кошки-мышки. Со стороны немцев, вчера вечером занявших важную высоту, доносился отдалённый рокот двигателей и Юджин тоскливо подумал что