в случае немецких контратак не залегать, не переходить к обороне, а противостоять им своей, ещё более решительной атакой.

Фашисты огрызались с упорством. У них было много танков, в том числе и славившихся своей непробиваемостью «тигров». «Тигр» — штука и впрямь серьёзная. Его 88-миллиметровая пушка обладала высокой «пробойностыо», имея очень большую начальную скорость полёта снаряда. Лобовая броня столь мощна, что даже 76-миллиметровая пушка не могла с ней совладать. Тут нужен был калибр не менее 122-х миллиметров! Но были у этой ползущей крепости и уязвимые места: борта и хвостовая часть.

— Ну как, подбили хоть одного «тигра»? — поинтересовался Малиновский у Чуйкова.

— А как же, товарищ командующий! — весело ответил тот. — Сейчас возле одного такого зверя мой начальник артиллерии Пекарский учит бойцов, как надо обращаться к этому чудищу — на «ты» или на «вы».

— Ну и как же?

— Говорит, что с ним можно расправляться, как Бог с черепахой!

— Да ведь и немцы не дураки, — заметил Малиновский. — Думаете, Василий Иванович, они нам свои борта и хвосты будут с готовностью подставлять?

— Всё одно, русский немца обхитрит, — засмеялся Чуйков. — Мои гвардейцы уже не боятся этих «тигров». Они их в траншеях поджидают. Пригнутся, танк поверх них перемахнёт через траншею, вот они его в хвост и лупят. Из противотанковых ружей, гранатами, бутылками с горючкой.

— Молодцы, — похвалил Малиновский. — Но пока что плохо удаётся нам с танками справляться. Как только наша пехота вклинивается в боевые позиции, так немцы с помощью танков восстанавливают положение. Это простым глазом видно, без бинокля.

— Мы сформировали специальные штурмовые группы для борьбы с танками, — сказал Чуйков. — Но они могут действовать эффективно только ночью или же под прикрытием дымовой завесы.

— Ночью? — Малиновский задумался. — Ночью, говорите? Василий Иванович, ведь вторые сутки бьёмся, а где результат? Истребительные группы уже не один десяток танков сожгли, да, видно, их у немцев много. Так мы здесь пол-армии положим, а плацдарм как стоял, так и будет стоять. Верховный приказал взять Запорожье к пятнадцатому октября, а мы — ни с места. Надо думать, как нам быть. Я сейчас съезжу к Василевскому, завтра вернусь. Какое у нас завтра число?

— Тринадцатое.

— Чёртова дюжина? Ну, ничего. Вы, Василий Иванович, пока ведите бой ограниченными силами, не давайте немчуре расслабляться.

К утру Чуйков перенёс свой командный пункт на высоту южнее посёлка Никифоровский. Вместе с офицерами штаба он поехал в дивизии, чтобы лучше представить сложившуюся обстановку.

Было пять часов вечера, когда Чуйков вернулся на свой командный пункт. Оказалось, Малиновский уже разыскивал его.

— Командующий фронтом находится в землянке, — доложил офицер штаба.

Чуйков поспешно спустился в землянку. После яркого света он очутился в кромешной темноте.

Василий Иванович наугад сделал несколько шагов и вдруг почувствовал, что наступил на чьи-то ноги.

— Василий Иванович, ослепли вы, что ли? — услышал он шутливый голос Родиона Яковлевича.

— Виноват, товарищ командующий. Со свету ни черта не видно.

— А что, если мы, Василий Иванович, — заговорил Малиновский, — вот так же противника ночью ослепим да и ударим по нему?

— Штурмовыми группами?

— Какими там группами! — воскликнул Малиновский. — Всеми силами фронта!

— Замечательная идея! — Чуйков пришёл в полный восторг. Он обожал рискованные, нестандартные решения. — А как на это посмотрит Василевский?

— С ним я ещё не советовался. Надо всё тщательно продумать.

Выслушав Малиновского, Василевский задумался.

— Ночной штурм? — наконец переспросил он. — Но это же, Родион Яковлевич, не то, что батальоном штурмовать. Бросить ночью на Запорожье три армии и два корпуса? Такого в истории я что-то не припоминаю. — Он задымил трубкой.

«Любитель трубок, — подумал Малиновский. — Сталину, что ли, подражает?» А вслух сказал:

— Что история, Александр Михайлович? Тут мы сами творцы истории!

— Что-то есть в этом плане рискованное, — сомнения не оставляли Василевского. — Представляете, что будет, если результат окажется неудачным?

— Александр Михайлович, вы же знаете, тем, кто терпит поражение — независимо от того, произошло ли это днём или ночью, — всё равно обеспечена порка. Но я как никогда уверен в успехе. Немцы никогда не догадаются, что на город наступает едва ли не весь фронт, а потому неизбежно упустят момент для маневрирования резервами. Операцию подготовим тщательно, на разработку переключим штабы всех соединений. Сформируем штурмовые группы для уличных боёв, а также танковые десанты. Командиры всех степеней изучат план города. Организуем прожекторные подразделения, из числа офицеров, знающих город и прилегающую к нему местность, выделим проводников.

— Так-то оно так, однако вы же знаете, что Запорожье — непростой город. Разлёгся, как барин, на двух берегах Днепра, да ещё остров Хортицу прихватил. Он и для дневного штурма — не подарок. Какие там у немцев силы?

— По данным разведки, шестьсот орудий и миномётов, гарнизон в тридцать пять тысяч солдат и офицеров, сотни две танков.

— Вот видите. И конечно же, многие улицы, площади да и здания заминированы?

— Безусловно.

— Крепкий орешек, — снова задумался Василевский. — Идея-то, конечно, заманчивая. Надо посоветоваться с командующими армиями, ведь им придётся этот орешек разгрызать.

— Не скрою, я уже с ними советовался. И все как один поддерживают. Особенно Чуйков. Сколько можно топтаться у этого треклятого плацдарма? Он же как заколдованный. Тем более Верховный торопит.

— Ему придётся доложить, — озабоченно произнёс Василевский.

— А может, в этот раз воздержаться? — осторожно «закинул удочку» Малиновский. — Верховный приказал взять Запорожье к определённому сроку — вот мы и будем его брать. А то знаете... Найдутся советчики, заразят Верховного сомнениями, он возьмёт и запретит. Вот освободим Запорожье, тогда и доложите: так, мол, и так, в ходе ночного штурма...

Василевский покачал головой:

— На что толкаете, Родион Яковлевич? Не ожидал от вас... — Он замолк и вдруг сказал твёрдо: — А, была не была, трус в карты не играет! — Собственно, план Малиновского Василевскому сразу пришёлся по душе, и, высказывая свои сомнения, он лишь проверял свою интуицию. — Ладно, как говорится, с Богом. Если что — отвечу перед Верховным, мне не привыкать.

— Александр Михайлович, я тоже от ответственности не собираюсь уходить. И вас, будьте уверены, не подставлю.

Разговор затронул слишком уж щепетильную тему.

— Не будем сейчас об этом, Родион Яковлевич, —