И Виктор Семенович сепаратно чокнулся с Динкой рюмашками и подмигнул Андрею. Но тот решил не сдаваться:

– И как? Поясните, дорогой мой человек.

– Ну, например, источник энергии. Вот вы задумывались, как много эмоциональной энергии вырабатывается людьми в пространство? И как все большее и большее значение начинает приобретать в современном обществе именно «эмоциональный интеллект»? Может, они заряжаются от белкового эмоционального излучения и доят нас как космических коров. Помнишь, у Пелевина? «Космический смысл существования России заключается в переработке солнечной энергии в народное горе»[31].

Тут пришла очередь расхохотаться митрополиту, очень внимательно слушавшему застольную болтовню:

– Страшно с вами находиться-то в одном месте, друзья. А уж говорить… Поразит нас молния, честное слово. Но если серьезно, то меня заинтересовало в книге даже не то, что Енох предрекает наказание огнем нам всем за безобразия. Это практически во всех религиях есть. А то, что он как-то субъективирует, выделяет в отдельную сущность неправду: «…И непpавда вышла из своих хpанилищ: не искавшая его (пpиема), она нашла его и жила междy людьми, как дождь в пyстыне и как pоса в земле жаждyщей». Так наивно и так глубоко…

Вечер продолжался своим чередом. Разговор все больше удалялся в дебри понятий от миражей предчувствий. Но это было совершенно не важно. И Андрей вдруг ощутил, что это первый за последнее время ТАКОЙ разговор. Не по Skype, не по Zoom, не про работу, не про насущные дела. А просто встретились люди, которые очень давно не виделись. Выпивают водочку, хрустят огурчиками, спорят о какой-то древней и почти забытой книге. И тут у него впервые за последний год возникло внутри ПРЕДЧУВСТВИЕ. Предчувствие надвигающейся катастрофы и борьбы не на жизнь, а на смерть за вот такой вот вечер с любимой и друзьями на даче в саду под водочку.

Динка весело хохотала вместе с Виктором. Похоже, ее отпустило после вчерашних приступов ревности насчет Эллы и сложностей, связанных с неожиданными проблемами на проекте, которые прилетели из-за океана и никак не хотели проясняться. А вот Дионисий что-то в Андрее почувствовал и, похлопав его по плечу, вышел вместе с ним на веранду вдохнуть вечернего ароматного воздуха.

Отодвигая от лица прорвавшуюся из сада ветку яблони и усаживаясь в плетеное кресло, митрополит сказал:

– Знаешь, жил-был один очень древний Святой Человек, и он подвергался гонениям и преследованиям самым злейшим образом от одного Врага. И продолжалось это долгое время, из года в год. И втянуто в это было множество сбитых с толку людей. И множило это страдания и ложь. И вот вдруг вспыхнул на площади огромный костер божественного огня. Тогда Святой взял своего Врага крепко за руку и шагнул вместе с ним в костер. Его огонь не тронул, а Враг сгорел заживо…

Таким Андрей еще не видел друга никогда. Священник только что приехал из Донецка. Лицо осунулось до худобы первых христианских подвижников. Глаза горели. Не было покоя во всей его обычно такой благостной фигуре. А ведь Дионисий не робкого десятка. Сибиряк. Из Иркутска. Прошел удивительный подвижнический путь до своего сана архиепископа и митрополита. Несколько лет принимал исповеди у осужденных пожизненно. Там и убийцы, и маньяки, и это тоже все его дети. Живые нуждаются в утешении и помощи, а мертвые – в памяти.

Андрей в первый раз осознал: Дионисий с первого дня СВО на переднем крае. Спасенные и успокоенные мужчины и женщины. Дети, устроенные в садики, раненые, нашедшие срочную помощь. Он так привык видеть Владыку раньше в золотых облачениях со свитой и толпами прихожан, ползущими за митрополитом чуть ли не на коленях за благословением, что этот огненный страстный худой человек не сразу соединился в голове Новицкого с образом высшего церковного чина РПЦ.

– Понимаешь, Андрюша. Они мне все там – дети мои. Все люди там – мои дети. Русские, украинцы, чеченцы, татары. Страдают все. Помощь нужна. Я как купол над ними открываю. Они тогда сердцем откликаются. К Азамату муллу пригласил. Все мы братья, и нужно утешение. Страшные раны на телах, но еще страшнее – в душах… Ситуация еще совершенно горячая, и края ей не видно. Но я прошу тебя помочь нам создать в Белгороде строительное предприятие из беженцев по восстановлению разрушенных территорий. «Если думаешь о жизни, то жизнь тебя и вытащит из беды, а если смерть призываешь, так она не задержится».

Андрей, конечно, пообещал, но сам задумался. Вот даже митрополит на передовой. А он тут, с этими искусственными мозгами, роботами-тракторами, умными трамваями… Тыловая крыса какая-то ведь получается, вот в чем ужас-то! А ведь хочется туда, на передовую. Со смертью разобраться. Лицом к лицу.

И снова Дионисий считал его состояние на лету.

– Вот взрослый ты вроде мужик, Андрюха. А детский сад в заднице полощется. Ну ведь вижу, о чем ты сейчас думаешь. На передовую! Пострелять там! И все такое, пацанское… Но твое место здесь. Нужно, ох как нужно роботов клепать, и побольше! Ты думаешь, ребята там боец против бойца сражаются? Как бы не так! Там славянский человек с иностранным дроном бьется. Плоть живая, человеческая против железяки в небе. А управляется эта дрянь из Америки или из Германии. Это ты уж и сам лучше меня соображаешь. Твоя задача – выровнять срочно ситуацию, чтобы против их роботов наши роботы бились и не лилась православная кровь в родную землю. – Митрополит растер листок яблони с ветки, лезущей на террасу, невзирая ни на что. Поднес к лицу, втянул воздух, зажмурился и неожиданно заключил: – Да… и с бабой этой левой ты заканчивай! Динка не выдержит этих твоих игрищ. Сломается подруга, обратно не вернешь.

Андрей удивленно вскинул глаза на гладящего подбежавшего пса Дионисия:

– Это вам Дина рассказала?

– Да не-е-е. Она гордая девочка. Она такое никому не скажет. Это мне ветерок нашептал. Ну, пойдем в дом. Выпьем за дам наконец. Да и пора мне, увы. Сегодня обратно на юга…

Закончился вечер. Разъехались гости. Угомонились жена, пес, какие-то левые лесные птицы, бандитничающие в саду на ночь глядя. Все успокоилось и затихло. Не смог уняться только Андрей. Он рассматривал экран смартфона, на котором горели пять сообщений от Эллы. Пять совершенно невинных сообщений про ход проекта «Ипполит 1.0». Все они были делового характера. Все они касались конкретных задач на проекте, которыми она как истинный трудоголик и преданная делу девочка занималась теперь днем и ночью.