Шрифт:
Закладка:
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный судия: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед…[35]
– Все, Дина! Останавливай представление. В эмоциональной зоне работа топорная. Надо бы поменять там робопсихолога.
– Уже, – почему-то опять стала пунцовой Дина. – Но новенький парень не так давно заступил. Два месяца как разбирается. Для отличного результата нам нужно еще месяцев шесть-семь.
– А их у нас не-е-ет, – нараспев передразнил ее слегка шепелявую скороговорку Семен. – А мы с тобой завтра берем что есть и в 14:00 идем к Президенту страны. С мытой шеей и горящим взглядом. И это… того… не нужно, чтобы твой Иппа был на меня похож, ну, и на него не надо, ты ж понимаешь…
Дина кивнула и, задумчиво тыча пальцем в экран, вышла из комнаты. А Семен как-то сразу отпустил лицо и плечи и превратился из молодцеватого великого и ужасного Гудвина, присматривающего за Изумрудным городом, в пожилого усталого человека, давно уже нуждающегося в отдыхе и тишине. Но в кабинет уже просочился один из помощников:
– Чего тебе, злодеюшка?
– Семен Карломарксович, убили сегодня-то Мальцева Валерия Михайловича. Подтвердилась информация. Он подвиг совершил. Вот сводка: «Валерий Мальцев, боец с позывным “Казак”, в одиночку взял опорный пункт националистов под К-ной. А сегодня утром пал смертью храбрых, прикрывая отход своей группы». Только что пришла. Догнать Дину Алексеевну? Показать? Он ведь из ее группы.
– Подождите сообщать. И в медиа пока информацию придержите. До послезавтра. Кускова мне нужна в рабочем состоянии. А с вестью о смерти никогда поздно не бывает…
Часть 3. И вся королевская рать…
Если кто-то звал кого-то
Сквозь густую рожь,
И кого-то обнял кто-то,
Что с него возьмешь?
И какая нам забота,
Если у межи
Целовался с кем-то кто-то
Вечером во ржи…[36]
Глава 1. После бала
…Для личного совершенствования необходимо прежде изменить условия, среди которых живут люди…[37]
В кабинете у главы всех ГЭСов, Семена Карломарксовича, этим поздним вечером после приема у Президента страны было по-домашнему просто и уютно. Сам Семен снял пиджачное облачение и в неожиданно игривом лонгсливе с мордой дракона на животе расположился на угловом диване у окна, возле чайника с напитком из алтайских трав. За столом для переговоров, сдвинув вбок все властные регалии – флажки, гербованные блокнотики, стаканы с карандашами, – Андрей и Кеша резались в го, а вокруг фланировал большими заинтересованными кругами генконструктор Ипполита, Васечка. Он уже хлебнул порядочно водки и поэтому искрометно шутил в направлении игроков:
– Лошадью ходи, Андрюха! Лошадью! – И сам же заливался детским смехом.
Динка тоже кружила по кабинету. Стресс от проведенного мероприятия из нее еще не вышел. Мандраж только-только начинал разбирать победительницу кремлевских интриг.
Это была ее личная особенность – сбитые адреналиновые настройки. Когда происходило страшное, она пугалась, как и все люди, но… с задержкой, с опозданием. Страх накатывал на Дину где-то через пару часов после того, как все заканчивалось.
Этим суматошным летом на даче она как-то вспомнила, что нет минеральной воды, и решила заехать по дороге в сельпо. Была одна за рулем. В магазине к ней подошел крупный испитый самец и начал, пристально рассматривая, предлагать разнообразные услуги. Остальные покупатели и продавец отвернулись, страшно занятые очень важными личными делами. Парень был под веществами, и то, что женщина никак не реагировала на его действия, товарища очень сильно распаляло. От любовных предложений он в течение десяти секунд перешел к тому, что он видал таких богатых сучек, и в прошлом году он в ФСО работал, и джип она насосала, а он и остальные братья голодают и т. д. Его злость закручивалась винтом, а вокруг Дины образовался вакуум, все отхлынули из этой части магазинчика. Динка уже начала прикидывать, сможет ли оглушить бутылкой «Боржоми» этого красавца или только раззадорит. А потом… вдруг подалась к нему, улыбнулась, взяла его за руку и пожала: «Брат, я понимаю. Не грусти, все точно будет хорошо». И еще что-то в том же духе. Действовала тогда абсолютно спонтанно, с выключенным сознанием. Мужик вдруг обмяк и замер. А Динка вышла, села в машину и очень быстро уехала. Через двадцать минут она уже была дома и пила из горлышка трофейный «Боржоми», а еще через час ее наконец накрыло, и она тряслась и ревела на всю ивановскую, как выражалась когда-то ее бабушка.
Семен, похоже, понял состояние женщины. Он похлопал рукой по дивану и усадил Динку рядом.
– А студента этого вашего очкастого, Ножкина, мы обязательно наградим орденом мужества. Вот не смейтесь, Дина, золотая. Не смейтесь. Я серьезно. Можете ему прямо сейчас набрать и сообщить. Это с вестью о смерти никогда поздно не бывает, а хорошие новости могут и опоздать.
– Ой, Семен Карломарксович! А давайте вы ему не орден, а бронь выдадите? А то, я думаю, Корокозин ему прямо сейчас повесточку оформляет. Как он желваками-то на него играл! – И Динка зябко поежилась. Ее начинало заметно потряхивать после всего пережитого.
Семен усмехнулся, глядя на женщину, и вызвал помощника:
– Сереж, а коньячку Дине Алексеевне и лимончика там организуйте, пожалуйста. Видите, человек простудиться может. Мерзнет девушка. – Потом начал рассматривать пушку в окне и наконец медленно произнес: – Вы, Дина, не сердитесь. Я и сам не ожидал такого формата встречи. Не был в курсе до последнего часа. А когда узнал, уже времени для маневра не оставалось. Да и что вы хотите? Это ж Кремль. Вот если бы такого не случилось, вот тогда бы я здорово напрягся.
Динка начала отхлебывать коньяк из стакана с подстаканником как чай, закусывая его сушками из хрустальной вазочки, и медленно продекламировала:
Коньяк в графине – цвета янтаря,
Что, в общем, для Литвы симптоматично.
Коньяк вас превращает в бунтаря.
Что не практично. Да, но романтично.
Он сильно обрубает якоря
Всему, что неподвижно и статично…[38]
Васечка, покачиваясь, затормозил у дивана:
Страна, эпоха – плюнь и разотри!
На волнах пляшет пограничный катер.
Когда часы показывают «три»,
