Я сделал шаг вперед, оглянулся, вдруг испугавшись, что из глубины чужого убежища кто-то выскочит. Там по-прежнему было темно и пусто. Поравнявшись с упавшей, я глянул ей в лицо и хотя даже толком не разглядел ничего, мне сразу стало ясно – она мертва. Я убил ее. Убил человека. Опять… Первым был Чертур, вторым Ахав Гарпунщик… и пусть технически они не совсем люди – я про обычных наших земных и неизмененных – но душе от этого как-то не легче.

Очнувшийся старик попытался вскочить, но колени подвели и ему удалось чуть привстать и наклониться вперед. В этой странной позе на подлете его и настиг удар Сергея Блата, пришедший между лопаток и сбивший противника с ног.

- Лежи смирно, с-сука! – проорал Блат, наступая лежащему на шею сзади – Лежи тихо! А то порешу!

И я почему-то ни на миг не усомнился в его словах. Порешит. Без колебаний. Об этом же говорил и нож в его правой руке – хотя за плечом висела однозарядная берданка, Сергей выбрал холодное оружие и держал его более чем уверенно. Это понял и упавший незнакомец, замерший на полу и в голос заплакавший. Это был именно плач – почти детский, надрывный. Присев, я вытащил из пальцев мертвой старухи ружье и, отойдя чуть в сторону, прислонился спиной к стене. Надо перевести дух…

- Охотник… Охотник!

Очнувшись, я вопросительно окликнувшего меня Сергея:

- Первый раз убил? – спросил он меня.

В свете лежащей на полу лампы его лицо казалось слепленной из белых и черных лоскутов злой маской. Чуть подумав, я качнул головой:

- Знаешь же, что нет.

- Ну… про Чертура слухи ходят, да… Но он ведь не человек?

- А луковианцы – люди? – спросил я с проснувшимся интересом, ощутив, как колючий неприятны ком наконец исчезает из груди – Или нелюди?

- Вот хороший на самом деле вопрос! – поддержал меня Блат – Обсудим! Но сначала спеленать бы этого… ублюдка… И расспросить бы эту гниду прежде, чем лоб ей зеленкой намазать… Вы скольких тут убили, гнида?! – пинок Сергей пришелся по ребрам застонавшего старика – Скольких заморозили?! Суки!

- Хватит! – велел я и, умерив голос, попросил – Проверь его карманы. Патроны там точно найдутся. Может и нож. Осторожно. А я на прицеле гада подержу.

- Я безоби-и-и-дный… - прохныкал старик.

- Зовут Евгением?

- Женей…

- Полное имя – потребовал я, в то время как Сергей достаточно профессионально осматривал карманы ватной куртки, выкладывая их содержимое на снег.

Я увидел горсть патронов, портмоне – поразившее меня своей неуместностью здесь в этой снежной пещере – носовой платок, небольшую бутылочку, какие-то огрызки, сложенный перочинный нож.

- Евгений Николаевич я.

- Больше ничего! Ту старую обыскивать?

- Давай – кивнул я.

- Этому руки связать? Или сломать сразу…

- Да зачем? – буркнул я, глядя на ворочающуюся на ледяном каменном полу невысокого субтильного негодяя в слишком большой для него одежде – Вставайте, Евгений Николаевич. Лежать на ледяном камне нельзя.

- А тебе не плевать на его здоровье? – осведомился присевший у мертвого тела Блат.

Я промолчал. А вот он изумленно присвистнул, держа в руках здоровенное такое кольцо с парой десяткой разномастных ключей на нем. Да там даже больше двух десятков… я такую связку больших чуть ли не амбарных ключей разве что в фильмах видел.

Я повернулся к застывшему Евгению Николаевичу:

- Это что за ключи?

- От всего – вздохнул он, пряча низ лица в намотанный на шее серый шарф – Кума Лизаветта тут за всем приглядывала. Ключница она. Была…

- Ключница – повторил я – Обалдеть… Ключница убийца Лизаветта… как там ее по батюшке?

- Павловна.

- Елизавета Павловна – кивнул я – Ключница бункера Старого Капитана. Да что ж тут у вас такое происходит, люди?

- Да какие они люди – бросил выпрямившийся Сергей, недобро глянув на Евгения – Это твари как есть. Я сам, бывало, чужое брал. И не раз. Но это там. А здесь… здесь так нельзя. Мы же все сидельцы. У всех судьбы одинаково поломаны. А вы… вы нелюди… О чем его расспрашивать, Охотник? Его надо связать по рукам и ногам да здесь бросить рядом с закрытой дверью! Пусть медленно подыхает!

При этих словах Евгения Николаевича перекосило так сильно, что я невольно отпрянул, запоздало поняв, что это была гримаса не ярости, но безумной силы страх. Еще чуток и старик отойдет в мир иной от переполнявших его переживаний. Поэтому я принял единственное верное решение и четко скомандовал:

- Пленника в машину. Куму Лизаветту проверить на признаки жизни и оставить здесь.

Сергей Блат уставился на меня с искренним удивлением:

- Так а зачем ее проверять? Мертва… в груди дыра.

- Проверь – попросил я, помогая подняться безвольному плачущему старику – Кто еще есть в вашем убежище?

- Никого – всхлипнул старик – Только мы вдвоем с Лизаветой и были… Тихий теплый уголок только для двоих… так она всегда говорила…

- Что за первой дверью?

Но старик не ответил, повиснув у меня на плече и покорно переставляя ноги. Входя в промежуточную ледяную гробницу, где мы выставили прекрасно сработавшую ловушку, я оглянулся и убедился, что Блат добросовестно выполняет мое поручение, согнувшись над мертвым телом и проверяя дыхание. Да глупость… да… но было в той старухе нечто настолько страшное и мерзкое, что и не поверишь, что она могла умереть так легко. Лучше уж лишний раз убедиться…

Как только мы закрыли и заблокировали дверь, я скинул куртку и шапку, оставшись в теплом шерстяном свитере, после чего уселся на одну из лавок и, приняв от Фили стакан чая, кивнул на сидящего рядом со мной пленника с опущенной головой:

- Налей и ему чаю. Погорячее. С сахаром.

- Ему-то? – тут же окрысился раздевающийся у двери Сергей Блат – Мы эту крысу чайком поить будем сладким?! Такие твари как он хуже всех! Охотник… разреши мне вывести эту гниду туда на мороз и побеседовать с ним пару минут. Он расскажет все – обещаю!

Я качнул головой:

- Успокойся, Сергей.

- Как тут успокоишься?! Он ведь такой же как мы! Тоже сиделец! – крик Блата наполнил салон и ударил по ушам – Мы прошли через одно и то