Когда началась война, всем сначала казалось, что немцев скоро остановят на границе, но фронт подходил всё ближе. Жителей, предприятия и организации спешно эвакуировали. И Цариковы переехали в город Ртищев.

В доме, куда их поселили, были расквартированы и военные. Один из них — полковник Василий Устинович Бойко. Боря проводил много времени рядом с офицерами. Научился пользоваться оружием, разбираться в топографических картах и мечтал отправиться на фронт, но его не брали. Говорили: «Мал ты ещё, Боря, года три, до восемнадцати, надо подождать…»

А ему каждую ночь снились бои за родной город. Снилось, что немцы прорвали оборону и захватили Гомель. Снились траншеи с нашими убитыми бойцами и фашист с засученными рукавами, который нацепил на руку часы, снятые с рук наших убитых бойцов. И этот фашист стреляет в Борю, а он без оружия убегает от него к партизанам…

И однажды он прибавил себе лишний год и всё же упросил полковника, который как раз формировал партизанский отряд, взять его с собой.

Так Борис стал бойцом 1-го отряда партизанской бригады, которой руководил полковник Бойко, позже прославленный командир, которого все звали Батя. 28 февраля 1942 года его отряд в полсотни человек перешёл линию фронта и укрылся в густых лесах в тылу противника.

Сначала юного бойца отсылали в дозор на подходах к партизанскому лагерю. Приходилось долго шагать по глубокому снегу в белорусских лесах, мёрзнуть в укрытиях, наблюдая за дорогами. Позже его стали брать и на боевые операции. Одним из первых был бой в марте у деревни Усвяты.

Потом стали его одного отправлять и в разведку.

— Надо добраться до этой деревни, — показал на карте командир. — Ты там никогда не бывал. Тебя никто не знает. В ближней к лесу избе попросишься обогреться, расскажешь, что к родственникам идёшь. Между делом — пароль скажешь… Если ответ будет верным, доверишься хозяевам. Они тебя отправят в город. Поживёшь пару дней у бабушки одной у самой станции. Надо выяснить, сколько там вагонов с боеприпасами в тупике и на запасных путях; сколько платформ с зачехлённой техникой. И разобраться, что под брезентом: танки, автомашины, артиллерийские орудия… Ясно?

— Так точно! Ясно!

— Тогда выспись как следует, а утром с рассветом отправляйся. Пароль и ответ тебе завтра сообщу.

Всё сложилось, как и говорил командир. Борю в избе встретили. Пароли сошлись. Его переправили на железнодорожную станцию. Но вот там никак не удавалось попасть на запасные пути, где стояли составы с техникой. Фашисты всё тщательно охраняли.

«Что же делать? — думал разведчик. — Меня ждут в отряде через три дня…»

Но случай подвернулся, когда Боря шёл с бабушкой и нёс пару вёдер воды от колонки у железнодорожного вокзала. Им повстречался знакомый машинист.

— Здравствуй, Матрёна Ивановна! — поздоровался он со старушкой.

— Здравствуй, Лукич! Работаешь?

— Да, вот иду на смену. Надо выживать как-то, кормиться… Хоть с голоду не помереть: у меня же три дочери с малыми детьми… Но даже не знаю, как сегодня работать: кочегар мой, Гриша, — он заговорил шёпотом, — в партизаны, думаю, отправился, вот не вышел на смену.

— Так возьмите меня на пару дней, дядя Лукич! — сразу же попросился Боря, сообразив, что такого шанса для разведки больше не представится.

— Ну, почему бы и нет… Возьму! Парень ты крепкий, видать. Пойдём!

В тот же день, работая кочегаром маневрового паровоза, Боря несколько раз побывал в особо охраняемом тупике и на многих запасных путях. Без устали бросая в топку уголь, он сумел всё хорошенько рассмотреть, считая вагоны с боеприпасами и платформы с замаскированной техникой. За два дня работы вся необходимая информация была собрана.

И вот он отправился в обратный путь. Опять крайняя изба от леса. Вокруг тихо, ничего, казалось, не изменилось.

Он постучался в дверь и сказал: «Это я вернулся. Боря…»

Дверь распахнулась, и его тут же сбили с ног ударом в лицо. И сразу навалились на него два полицая.

«Попался, партизан!.. — грязно ругаясь, прохрипел один из них, заламывая ему руки за спину. — Теперь поговорим с тобой в гестапо!»

Придя в себя от удара, Борис понял — явка провалена. Кто-то предал подпольщиков и партизан.

Издевательства и жестокие допросы длились два дня. Но ничего не могли добиться полицаи и немцы. Борю приговорили к расстрелу и повезли с другими заключёнными в районный центр в комендатуру. Но, когда грузовик с вооружёнными конвоирами выехал с просёлочной дороги на шоссе, в небе раздался гул советских самолётов.

«Ахтунг, ахтунг!» — только и успели прокричать немцы, когда наши штурмовики на бреющем полёте атаковали грузовик. Разорвавшаяся бомба отбросила машину в кювет. Арестованные и конвоиры высыпались из кузова.

Охрана начала стрелять по убегающим пленникам, но Боре удалось спастись и укрыться в лесу. Зная те леса, он скоро добрался до своих.

— В рубашке ты, Боря, родился! — радовались товарищи, когда весь израненный, замёрзший и голодный вернулся разведчик в лагерь.

— Надо мне сразу к командиру, — не помышляя о еде и отдыхе, сказал Борис. — Задание выполнено… Вагоны с боеприпасами и платформы с техникой на станции посчитал, всё выяснил…

Уже скоро разведчик опять был в строю и принял участие в «рельсовой войне».

Особенно трудно было минировать железнодорожное полотно зимой, когда опадает листва, начинаются морозы. Немцы охраняли подходы к насыпи, выставляли часовых через несколько сотен метров, строили вышки с прожекторами и пулемётами. Но даже в таких условиях Боря ползком или быстрыми перебежками, когда отворачивались часовые, успевал подобраться к рельсам, заложить взрывчатку и вернуться, растягивая провода, к основной группе подрывников.

Весной, 10–12 мая 1942 года Боря три раза участвовал в подрыве железной дороги Витебск — Богушевск. Позже пустил под откос поезд с авиабомбами на отрезке Богушевск — Орша. А затем особо отличился на трассе Минск — Москва. Он сумел заминировать рельсы, пропустил дрезину охранения и паровоз с пустой платформой и, дождавшись основного эшелона, подорвал его.

После той операции Борю отправили самолётом в тыл — как говорили партизаны, — на Большую землю, в Москву.

В Кремле, на торжественном собрании, Борис Цариков был награждён орденом Красного Знамени.

Награждавший его М. И. Калинин сказал с улыбкой: «Мал золотник, да дорог! Юный Борис Андреевич пустил под откос и уничтожил состав, в котором