— Мудрые слова, — согласился итальянский посланник маркиз де ла Торетта, ему больше других дипломатов досталось от большевиков, и он пылал к ним пламенной ненавистью.

— Значит, на интеллигентную публику мы не делаем ставку, тогда на кого же? Военные в массе своей монархисты, крестьяне сочувствуют эсэрам. — сказал Локкарт, — нам нужно определиться.

— В создавшейся ситуации это не имеет значения. — ответил Френсис.

— Вы хотите сказать, что не видите разницы между политической программой социал-революционеров и кадетов?

— Позвольте, мистер Локкарт, но левые социалисты-революционеры — союзники большевиков участвуют в правительстве, имеют сильные позиции в советах, — сказал итальянец Торетта.

— Левые социалисты-революционеры? — удивился Френсис, — разве у них есть программа, разве они не пляшут под большевистскую дудку?

«Господин Френсис не отличает левого социалиста-революционера от картошки», — подумал англичанин. Эта фраза ему так понравилась, что он записал её в блокнот для памяти.

— Так вот, — продолжал Френсис, — не надо решать за русский народ, кого он поддержит против большевиков, народ уже сделал свой выбор на голосовании в Учредительное собрание.

— О нём давно забыли, — не унимался Локкарт.

— Депутаты Учредительного Собрания — законно избранная власть в России, и мы будем поддерживать её против большевиков. Обратите внимание, новый председатель Вологодской губернии товарищ Ветошкин, — Френсис сделал ударение на первом слоге, — тоже депутат Учредительного собрания от фракции большевиков. Они прекрасно понимают, что такое легитимная власть и пользуются этим, когда им выгодно.

— Внутри Собрания не было согласия, не будет его и в любом коалиционном правительстве, — резюмировал Локкарт.

— Откуда Вы всё знаете в свои тридцать лет? — поставил на место англичанина Френсис. — Я в Ваши годы учился слушать старших. Итак, господа, я полагаю, что согласие по принципиальным вопросам достигнуто.

— Франция еще не сказала своего слова, — неожиданно подал голос Нуланс, — мы делаем ставку на военное решение вопроса и для этого готовы временно поступиться демократическими идеалами, если этого потребует обстановка.

— Вы допускаете диктатуру? Вы хотите генерала Корнилова?

— Мы хотим навести в России порядок и для достижения этой цели должны быть использованы все доступные средства.

Совещание закончилось меморандумом о принципах союзной интервенции в России.

— Как только демократия в этой стране победит, мы немедленно уйдем отсюда, оставив о себе благодарную память, — закончил совещание Френсис.

На пять вечера был назначен традиционный fve-o-clock tea. В парадных залах первого этажа на стол поставили большое блюдо, украшенное листьями салата и наполненное крошечными бутербродами — канапе. Рядом расположились в маленьких блюдах другие закуски для фуршета. Посольская кухня под руководством Филипа Джордана очень старалась угодить привередливым гостям.

Нуланс пришел на фуршет с супругой, граф де Робиен привел под ручку племянницу французского посла. Общество, впрочем, было больше мужское, и когда Локкарт проследовал в зал вместе с Марией Игнатьевной Бенкендорф, многие застыли в удивлении при виде настоящей петербургской дамы.

— Позвольте представить, — Локкарт был явно польщен внимание публики, — секретарь английской коммерческой миссии госпожа Бенкендорф.

— Очень рад, — первым подскочил к Муре бразильский поверенный, — Вианна Кельш, к вашим услугам. Разрешите спросить, Вы когда-нибудь видели немцев?

— Да. Мой покойный муж служил секретарем в посольстве России в Берлине до войны, — неожиданно для бразильца ответила Мура.

— Отлично, — подхватил Вианна, — тогда Вы меня поддержите. Я еще в 1912-м предупреждал правительство, что дело пахнет войной. Я составил и послал им доклад о техническом образовании в Германии. Они преуспели в подготовке инженерных кадров, сейчас это здорово пригодилось немцам на войне. Так вот, на основании этого доклада меня понизили в окладе жалования.

— Что еще они могли сделать? — вмешался в разговор Нуланс, — понизить Вас в чине было уже нельзя, послать дальше Балкан — сложно. Вы разрешите мне спросить даму господина Локкарта кое о каких приватных вещах?

— Пожалуйста, — обиделся Вианна и отошел прочь.

— Скажите, мадам, — начал издалека Нуланс, — давно ли Вы служите у господина Локкарта?

— С февраля, по рекомендации капитана Кроми и поверенного Линдлея, — соврала она.

— О, это достойные джентльмены, — протянул Нуланс, — особенно господин Линдлей, именно благодаря его любезности мы сейчас наслаждаемся здесь Вашим обществом.

Филип принес пунш. Гости оживились и стали обсуждать достоинства напитка. Нуланс все никак не мог успокоится, бродил меж гостей и вдруг неожиданно спросил итальянского посланника.

— Вы не находите, что может быть отвратительней, чем еда приготовленная негром.

Сказано было негромко, но все кому надо, слышали. Многим стало жутко неприятно, тем более, что балагур и симпатяга Филип был всем хорошо известен.

Френсис не растерялся. Он подошел к французскому послу и громким шепотом, но так чтобы все слышали, спросил на своем дурном галльском наречии: Говорят, месье, что Вы уже не бьете свою жену?

Нуланс от удивления выпучил глаза, сказать «нет» значит подтвердить догадку американца, сказать «да» значит признаться, что бил её раньше. Мадам Нуланс в соседнем зале, хорошо, что она не слышит.

Нуланс повернулся к Френсису, похлопал его по плечу и миролюбиво сказал, что оценил юмор. Вскоре он раскланялся и покинул мероприятие. Вся свита последовала за ним.

Завели граммофон, недавно с большими трудностями доставленный из Петрограда, начались танцы. Мура не пропускала ни одного тура, еще бы кругом столько галантных кавалеров.

Посол Френсис, японский атташе Марумо, итальянский посланник Торетта и Локкарт сели играть в покер. Англичанину не везло, и скоро он проиграл американцу крупную сумму в рублях.

Видя, что оппонент больше не хочет испытывать удачу, Френсис жестом пригласил Локкарта подняться наверх к себе в кабинет.

В кабинете он хотел выкурить сигару, но вспомнил, что доктор был категорически против курения. Френсис и после выздоровления продолжал худеть, доктор находил, что это плохой признак. Посол предложил сигару Локкарту. Тот вежливо отказался.

— Скажите, уважаемый, — Френсис старался быть учтивым, — Вы давно знакомы с этой дамой?

— С февраля, а что?

— Вы её хорошо знаете?

— Да, вполне, я доволен её работой.

— А чем она занималась до Вас, знаете?

— Она пострадала от революции, потеряла мужа-дипломата.

— Понимаете, уважаемый, — Френсис сделал вид что задумался, — по-моему эта дама не совсем та, за кого себя выдает.