Шрифт:
Закладка:
— Ну, если такой случай... — Буфетчица насмешливо взглянула на Гошку и начала цедить пиво, поднимая и опуская под струей кружку.
Гошка поспешно сказал:
— Пива не надо! Я пошутил. Пью только лимонад.
Девушка хотела рассердиться, но передумала и молча поставила на прилавок бутылку лимонада. Гошка расплатился, надел на бутылку стакан и пошел в обеденный зал. За одним из столиков он увидел Дивнеля. Дядька Казимир и незнакомый Гошке прилично одетый мужчина пили пиво. Когда Гошка подошел к ним, мужчина сказал дядьке Казимиру:
— Может, еще по бокалу?
— Спасибо, хватит, — дядька Казимир допил из своего бокала пиво, поднялся из-за стола и тут увидел Гошку: — A-а, сосед! Купил?
Гошка с гордостью поднял в руке баян. Дядька Казимир открыл футляр, сказал:
— Зря ты взял такую дорогую штуку. Мог бы и попроще купить.
Мужчина тоже взглянул на баян, промолвил:
— Добрый инструмент!.. Так я пошел, Казимир Иосифович. Значит, договорились: я к тебе на днях загляну...
Дядька Казимир протянул мужчине через стол руку, сказал:
— Заглядывай. Я сейчас почти месяц буду один. Посидим, потолкуем. Сколько лет не виделись! Если с ночлегом сегодня неувязка будет, езжай сразу ко мне...
Когда мужчина ушел, дядька Кашмир тоже заторопился:
— Встретимся, Гошка, на вокзале. До отхода автобуса осталось меньше часа, а мне еще надо успеть кое-куда наведаться.
Пассажиров в автобусе было мало. Шофер хлопнул дверцей кабины, поинтересовался:
— Все с билетами?
И тут из окна автобуса Гошка увидел дядьку Казимира. Тот пожал руку рыжему мужчине и, прихрамывая, заспешил к автобусу. Гошка от удивления вытаращил глаза: в рыжем мужчине он узнал своего обидчика, который час назад толкнул его на тротуаре. И когда дядька Казимир, вытирая платком лицо, плюхнулся на сиденье рядом с Гошкой, тот спросил:
— Кто этот рыжий?
— Знакомый один, — неопределенно ответил дядька Казимир и неожиданно разозлился: — Ты что, шпионишь сегодня за мной? Какое твое дело, с кем я встречаюсь?! Тоже мне телохранитель нашелся!..
До Новоселок ехали молча. И только на остановке, когда вышли из автобуса, дядька Казимир неуклюже сунул Гошке руку, сказал:
— Ты не обижайся на меня. День сегодня какой-то суматошный! Пришлось понервничать...
Гошка закончил свой рассказ. Я спросил у него:
— А ты можешь узнать рыжего и того мужчину, с кем дядька Казимир пил в столовой пиво?
— Рыжего я запомнил хорошо. А вот второго... Очень уж лицо у него такое... незапоминающееся!
— А как он был одет?
— Одет? — почесал за ухом Гошка. — На нем был темного цвета костюм и белая рубашка...
Н-да, не густо! Я достал записную книжку и сделал пометку: «Рыжий — Интеллигент — Дивнель». И подчеркнул написанное жирной чертой, потом, подумав, поставил вопросительный знак. Заглянув в мой блокнот, Гурин крякнул и полез в карман за сигаретами.
3
Утром в отдел прибыла вызванная телеграммой Данута Ивановна Дивнель, жена убитого. За два часа беседы с ней ничего интересного для дела я не узнал. Познакомились они с Казимиром осенью сорок шестого года, поженились. О прошлом муж ей рассказывал мало, по его словам, не хотел ворошить старое. Родился в Витебске. В сорок первом во время бомбежки погибла вся его семья. Казимир ушел в партизанский отряд, потом, после прихода советских войск, был призван в армию...
— Данута Ивановна, муж рассказывал вам о своих друзьях и недругах? Постарайтесь вспомнить.
Женщина вытерла покрасневшие от слез глаза, тихо, но решительно ответила:
— Да не было у него ни друзей, ни врагов. Сторонился он как-то людей, все один и один. Иной раз и мне за весь день слова не скажет.
— Ну а родственники у него есть?
— Никогда ничего он мне о родственниках не говорил. Может, и есть где-либо родственники, но он с ними не общался, даже ни одного письма не получил, сколько мы жили с ним. Может, Казимир по каким-то причинам не хотел с ними общаться. Мало ли в жизни чего бывает! Но мне он о родственниках ничего не говорил...
Да-а, ничего нового. Я задал последний вопрос:
— Данута Ивановна, вы уже осмотрели квартиру после своего приезда. Скажите, что из вещей и ценностей пропало?
— Из шкафа пропало триста рублей. Они лежали на средней полке, под бельем. Остальное все на месте.
О деньгах она сообщила вскользь, равнодушно, как о чем-то второстепенном, несущественном по сравнению с тем, что она потеряла. И я понял ее, хотя где-то в голове слабым всплеском шевельнулась мысль: а нет ли связи между отъездом на курорт Дануты Ивановны и убийством ее мужа? Но я сразу же отогнал эту мысль: сидевшая передо мной женщина, будь она причастна к преступлению, не сумела бы так сыграть роль убитой горем вдовы, это под стать только талантливому актеру. Чужое горе чувствуешь сердцем...
Итак, деньги. Значит, убийство с целью ограбления? Но почему тогда, кроме денег, ничего не взято из ценных вещей? Впрочем, деньги мог взять и сам Дивнель, переложить в другое место, например. Мог истратить. Но где и на какие покупки?
В записной книжке чуть повыше пометки «Рыжий — Интеллигент — Дивнель» появилась новая формула: «Дивнель — Убийца — Деньги». Трудно раскрывать преступление, когда не можешь нащупать его мотив — тыкаешься, как слепой котенок, во все углы, а толку...
Ничего существенного не дал и допрос заведующей буфетом столовой Инны Аполайко. Она хорошо запомнила Гошку Рысака, разговор с ним, но решительно не могла вспомнить двух мужчин, которые в тот день пили в столовой пиво.
Рабочий день заканчивался. Собственно, заканчивалось рабочее время для других сотрудников отдела, но не для начальника уголовного розыска майора Синичкина. Я пододвинул к себе настольный календарь с пометками, заглянул в блокнот с ежедневными планами работы и тяжело вздохнул: если даже выполнять запланированные на сегодня мероприятия форсированным маршем, то и тогда раньше десяти вечера я домой не попаду. Так уж повелось, что значительную часть своего рабочего времени оперативный работник тратит на сугубо канцелярскую работу.
Я снял с сейфа старую изношенную машинку, водрузил ее на стол и начал печатать ориентировки в райотделы внутренних дел области. Потом на очереди была подготовка запроса в Витебск. Нужно все же установить родственников Дивнеля. Не исключено, что кто-либо из них
