—В шесть вечера договорились.

С сомнением смотрю на тушку птицы, торчащую из мойки.Я не готова выбираться из комфортного вакуума, и внутри зреет протест. Не хочу. Мне и здесь хорошо.

—Я собиралась утку в фольге запечь. Может быть, сегодня дома останемся?

—Зай.—На лице Димы появляется озабоченное выражение. Шагнув вперед, он притягивает меня за талию.— Ты всю неделю из дома не выходишь. Черт с ним, с готовкой. Нет, мне очень нравится, как ты готовишь, но сегодня давай закажем доставку и немного отдохнем.

«Не хочу, не хочу!— истерит назойливый голосок в голове.— Не хочу знать, что происходит снаружи».

—Пойдем,— повторяет Дима и, потеревшись носом о мою щеку, шутливо меня раскручивает.— Успеем еще в пенсионеров превратиться. Я пить не буду.Сяду за руль.

Соглашаюсь лишь потому, что этого хочет он. Это один из главных пунктов сделки с совестью: делать все, чтобыДиме было хорошо. Обманываю себя, что ласковая улыбка, вкусные блюда и частый минет смогут компенсировать то, что я сделала. О том, кто из знакомых будет в «Клаусе»,не спрашиваю по этой же причине: чтобы не вызывать подозрений. Играет ли Адиль в боулинг, я не знаю. Когда мы встречались, на подобные мероприятия у него не было денег.

* * *

—Привет!— Неоновая подсветка зала придает глазам и улыбке Ксюши голубизну.— Совсем пропала. Как ни позвоню, ты то со смены отсыпаешься, то на работе.

—Тяжелые недели. Ты сегодня одна, без Сени?

С видом «как вы мне все надоели» она устало вздыхает.

—Да он просто пьяный был. Знаешь же Сеню: не проводишь его до дома — он обойдет все бары, пока в одном из них не уснет. Я его до этажа довела и домой баиньки уехала.— Ксюша многозначительно округляет глаза: — Одна, конечно.

Не сомневаюсь, что так и все и было. Спросила, скорее, чтобы поддержать разговор и отвлечь внимание от своей персоны. Ксюша знает меня лучше других и в тот вечер наверняка поняла, что я не в себе. Ей я решила пока ничего не рассказывать. Так будет проще забыть. Чем меньше людей будут знать о том, что я совершила, тем лучше. Не хочу, чтобы на Диму даже секунду смотрели с жалостью.

—А где остальные?

Я оглядываю пустые дорожки. Кроме меня, Ксюши и Димы здесь только Ядвига. Маловато для командного боулинга.

—Или Дима что-то напутал и у нас сегодня девичник?

—Роберт с Аней будут. Сеня если с работой успеет, тоже подойдет.

Кивнув, я ищу официанта.Пока не так уж всё и плохо. Даже вне дома удается удержаться в комфортном вакууме.

Подошедший Дима кладет руку мне на талию.

—Я Робсону звонил.Они с Анькой подъехали. Поднимаются. Ты со мной в команде будешь, зай?

Я успеваю кивнуть, перед тем как сердце спотыкается и начинает молотить как сумасшедшее. В зал заходят Роберт и Аня, а с следом за ними в натянутой на глаза бейсболке идет Адиль.Вакуум, окружавший меня почти две недели, в ту же секунду распадается, оставляя стоять беззащитной. Да что там беззащитной?Чувствую себя так, будто лишилась кожи и любой нечаянный взгляд может ранить до крови.

—Привет.— Роберт пожимает руку Диме, меня треплет по плечу.— Ну что, играем? Имей в виду, я в своихсчастливых ботинках.

Я старательно фокусируюсь на лице Робсона, чтобы взгляд случайно не упал на того, кто стоит прямо за ним. Дура… Думала, что все забудется так просто? Нужно было остаться дома… Придумать повод. А он? Как у него совести хватает приходить сюда как ни в чем не бывало?

Затаив дыхание, смотрю, как Дима протягивает ладонь Адилю и тот молча ее пожимает. Они здороваются. Это, определенно, особый вид испытания для совести. Господи, и как меня угораздило?

—Привет.

От короткого слова под кожей разносится нервное покалывание. Адиль говорит это мне. После всего.Как ни в чем не бывало.

Приходится посмотреть на него в ответ. Темные глаза под козырьком бейсболки за мной наблюдают. Ублюдок. Вот уж кому неведомы муки совести и желание провалиться сквозь землю. Для чего он пришел? Неужели нельзя оставить меня в покое?

—Привет,— буркаю я и сразу отворачиваюсь к Диме. Нахожу его руку и, потянувшись, шепотом говорю первое, что приходит на ум: — Надо официанта найти и заказать воду.

—Конечно, зай,— отвечает он, ласково погладив меня по спине.

В этом жесте отчетливо читается удовлетворение тем, что я прижимаюсь к нему на глазах у Адиля.

Я же чувствую себя второсортной актрисой, которая пытается компенсировать незнание текста дешевыми театральными уловками.Как остановить эту комедию — не знаю.Совершенно не знаю, как себя вести.

—Ладно, братья и сестры,— весело объявляет Роберт, не замечая разыгрывающегося у всех на глазах спектакля.— Делимся на команды? Кто с кем?

Без Сени поровну разделиться на команды не получается, поэтому Аня великодушно отказывается от участия и, заказав мохито, устраивается за столом. Решено играть по трое: я остаюсь в компании Димы и Ксюши, Ядвига уходит к Роберту и Адилю.

Хорошо, что в зале царит полумрак: не приходится переживать за пылающие щеки. Я не ожидала, что это будет настолько сложно — нам втроем находиться в одном помещении. Диме, Адилю и мне.

Не знаю, какую тактику поведения выбрать. Виснуть на Диме при Адиле, знающем обо всем, кажется похабным, но и держать дистанцию не получается. Это будет некрасиво по отношению к Диме. Еще начинает казаться, что остальные за нами наблюдают и что-то подозревают, особенно когда Аня подмигивает мне со словами: «Твой шанс надрать ему задницу». Хочется плюнуть на всё и заказать себе коктейль, чтобы обеспечить нервам небольшую разрядку, но я дала себе слово не пить.

Играть тоже получается из рук вон плохо. За час я не делаю ни одного страйка, а несколько шаров и вовсе пролетают мимо, не задев кегли. Команда Роберта уверенно нас обыгрывает, и даже Ядвига, которая всегда относилась к Адилю с настороженностью, радостно скачет на месте и показывает большие пальцы, когда он делает дабл.

—Зай, соберись.— Дима треплет меня по плечу, не скрывая раздражение проигрышем.— Давай не дадим твоему бывшему нас сделать.

В любой другой момент я бы ответила ему что-то язвительное за то, что в очередной раз попрекает Адилем, сейчас же молча это проглатываю. Потому что виновата. Потому что, изменив, лишила себя права возражать.

* * *

—Ребят, берите шары со своей стороны, ладно?— сдерживая раздражение в голосе, прошу я, когда парень из компании, сидящей через две дорожки от нас, выдергивает шар из-под моей руки.— В зале их предостаточно.

—А в чем проблема?— грубо хмыкает он.— На них где-то написано, что они твои?

Нервы моментально скручиваются в узел. Терпеть не могу, когда незнакомцы мне тыкают. И этот парень мне не нравится. От него слишком сильно пахнет туалетной водой, а под толстовкой со слишком броским логотипом известного бренда скрывается слишком перекачанное тело. В нем всё слишком, включая татуировки на пальцах, которые совсем ему не подходят, и ослепительно белые кроссовки. Весь вид моего случайного соседа кричит о том, как важно для него самоутверждаться. Такие люди бывают опасны, потому что за помпезным фасадом скрывается тонна страхов, желая спрятать которые, они готовы агрессивно кусать.