пассажиров. Спустя пару минут вновь раздался нарастающий шум, хотя на этот раз заметно приглушённый. Стальные створки раздвинулись, приглашая в другой поезд, изнутри почти неотличимый от первого.

На этот раз Нэсс, видимо, не учуяла ничего криминального и спокойно направилась внутрь состава. Я пошёл за ней, всё ещё не догоняя правил новой «игры» теней. Первый Путь был жутким, опасным, но достаточно понятным — пересечь Сайлент Хилл и остаться живым. Здесь же, судя по всему, не водились чудовища, или же хорошо прятались от посторонних глаз. В чём заключается условие победы — сесть на правильный поезд? Выйти на правильной станции?

В новом поезде объявления о закрывающихся дверях не последовало — они просто закрылись с тихим шипением. Я устроился на типовом длинном сиденье, Нэсс улеглась у меня в ногах. Поезд как поезд, едет с обычной скоростью, за окнами — темнота тоннеля, в которой смутно можно разглядеть толстый кабель на стенах. Рекламы только нет, карты метро и разметки станций над дверьми, да других людей.

Хотя последний пункт вскоре пришлось вычеркнуть.

Поезд замедлил ход, распахнулись двери — сперва у состава, затем металлические створки на станции. Я хотел вскочить, но Нэсс даже ухом не повела, и мы остались на своих местах. А в следующую секунду в вагон вошли новые пассажиры.

Не люди, самое близкое слово, которое можно подобрать — «человекообразные». Безликие фигуры с кожей словно из белой пергаментной бумаги — той, в которую заворачивают сыр и запекают мясо. Короткие ноги, ещё более короткие «руки» без кистей и пальцев, просто отростки. При ходьбе они издавали лишь лёгкий шелест, двигались неторопливо, слегка покачиваясь при каждом шаге. Так могли бы выглядеть хаттифнаты, если бы Туве Янсон писала хорроры, а не сказки.

Преодолев оторопь, я вновь перевёл глаза на Нэсс — не пора ли всё же валить? Но моя теневая спутница лишь внимательно обнюхала одного из «хаттифнатов» и улеглась назад. Мол, штуковины стрёмные, но безопасные. Едем дальше.

Новые пассажиры, не встретив сопротивления с нашей стороны, молчаливо расселись по вагону. Я посмотрел по сторонам — в соседних вагонах теперь их тоже хватало. Ситуация становилась всё более странной, но хотя бы никто не пытался ткнуть в меня ядовитым жалом. Двери закрылись, и поезд снова набрал скорость.

Этот переезд был особенно долгим. Сперва я настороженно разглядывал наших соседей по вагону, но те просто сидели на своих местах, слегка покачиваясь в ритм движению. Минута текла за минутой, ничего не происходило, и я позволил себе крошечный зевок. Нет, нельзя дать Изнанке усыпить мою бдительность, даже если прямой опасности пока нет. Скука — не повод для сна, тем более что перерождение «обнуляет» усталость и после него прошло всего пара часов. Какой вообще может быть сон в испытании, которое устроило загадочное теневое пространство?..

Я дёрнулся, когда резкая боль в запястье вытащила меня из дрёмы. Дьявол, как я умудрился заснуть?! Поезд стоял на станции, «хаттифнаты» сидели на своих местах, а вот Нэсс уже была снаружи состава и выглядела исключительно нервно. Одно из её щупалец плотно обвило мою руку и тянуло на себя, недостаточно сильно, чтобы нанести рану, но чтобы разбудить — самое то. Я вскочил на ноги, готовый следовать за ней, но внезапный приступ сильнейшего головокружения усадил меня назад. Это место всё же устроило ловушку — просто не такую очевидную, как раньше.

Стиснув зубы и зарычав, я рванулся вперёд, планируя выбежать из поезда хоть как, даже если потом растянусь на полу, но было поздно. Двери захлопнулись — не с тихим шипением, а уже знакомым лязгом, буквально отсекая меня от теневой «собачки». Хватка отрубленного щупальца моментально ослабла и отросток упал, растворился в сиреневом дыму. С ужасом я прилип к окну перед тем, как захлопнулись наружные двери — и успел увидеть, что сама Нэсс осталась живой, пусть и очень недовольной. А затем снаружи осталась только темнота. Поезд поехал дальше.

— Усыпили, сволочи? — сквозь зубы процедил я, оборачиваясь на безмолвных белых пассажиров. — Заранее планировали, а?

Те не ответили, равнодушно покачиваясь на своих местах. Может, они вообще были не при чём. Когда-то давно я проклинал свою привычку засыпать в неподходящих местах — в общественном транспорте, на важных лекциях, во время просмотра интересного кино. Даже скорее не привычку, просто неприятное свойство организма, с которым не удавалось бороться даже с помощью болезненных щипков и холодной воды. В Аниме я лишился этой проблемы и успел про неё забыть, но вот подвернулась умеренно привычная обстановка с Земли и пожалуйста, дремота тут как тут. В самом ненужном месте в самый неподходящий момент, как в старые добрые времена.

Ладно, проспал — и бог с ним, главное, чтобы Нэсс не обиделась. Та, что осталась на Земле, частенько меня будила в таких случаях, хотя и не шипастым щупальцем, а как следует потормошив за плечо. Сейчас задача — доехать до следующей станции, выбраться и оценить обстановку. Там попробую позвать Нэсс ещё раз, в крайнем случае вернусь до предыдущей станции на встречном составе. По крайней мере, в этом поезде было безопасно.

В ответ на мои мысли состав едва заметно тряхнуло, будто попался камушек на путях. А спустя мгновение из соседнего вагона раздался металлический лязг. Открылись и закрылись двери? Нет, мы всё ещё ехали, и этот звук был другим. Словно…

Словно кто-то щёлкал садовыми ножницами. Здоровенными садовыми ножницами.

Медленно, очень медленно я оглянулся туда, откуда раздавался звук. Сквозь небольшое окошко на двери моего вагона хорошо просматривался следующий, последний по счёту — и в самом его конце из противоположной двери, ведущей в тоннель, выбиралось нечто.

Я видел много чудовищ — в кино, играх, картинках, на страницах книг, а затем вживую — в Аниме и её Изнанке. Но то, что сейчас занимало всю заднюю часть последнего вагона, с трудом поддавалось описанию. Тело существа состояло из сотен ржавых арматурин, местами кое-как приваренных, местами свитых в тугие узлы. Оно не имело формы, только объём, но перемещалось с удивительной скоростью на двух колёсах, оставляя на полу и стенах вагона длинные царапины. Но при этом у него ещё были руки, если их можно было так назвать. Передние конечности. Левая напоминала клешню, в которой тварь сжимала объёмную холщовую сумку, а правая оканчивалась теми самыми ножницами — также тёмными от ржавчины, но азартно щёлкающими каждую пару секунд. Роль головы играл смятый с нескольких сторон металлический шар, спереди которого торчал вороний