есть, блин, в карте не было оружия. Почему баллон? Что он должен был значить? В некоторых играх по таким можно было пострелять из огнестрельного оружия, чтобы те взорвались и нанесли урон стоящим рядом врагам, но для этого не помешало бы сперва выдать пистолет!

Звук «шагов» «дежурного», больше напоминающий шелест, вдруг стих, и спустя минуту я рискнул осторожно высунуть нос из коридора. За окошками никого не было видно, вестибюль пустовал. Облегчение накатило на меня практически против воли, заглушая осторожность — всё-таки какие-то игровые правила тут действовали. Придётся хорошенько подумать, как избавиться от «паутины», чтобы выйти из вестибюля, но если совсем повезёт — она исчезнет вслед за «боссом». Единственная преграда — закрытая мной же дверь и приваленный к ней тяжеленный мешок. Я схватил его, сдерживаясь, чтобы снова не зашипеть.

Краем уха мне удалось уловить тихое жужжание слева и дёрнуться в сторону — и только потому вторая атака оголённым проводом попала мне в плечо, а не висок. Левая рука тут же отнялась, а я с силой врезался в стену, издав невнятный хрип. Камеры «дежурного» теперь находились внутри моего убежища, внимательно наблюдая за мной из угла над кассами, и оттуда же протянулся проклятый провод. У меня не было ни шанса оттащить тяжеленный груз единственной рабочей рукой. У меня кончилось пространство для манёвра. Электрическое чудовище медленно начало доставать из стены своё длинное тело.

Захлопнув за собой дверь уборной, я даже не надеялся увидеть с другой стороны задвижку — но она там была. Первым делом я до рези глазах всмотрелся в углы потолка туалета — ничего похожего на камеры наблюдения или отверстия для них. С другой стороны, если эта мразь просто телепортируется куда хочет, мне кранты. С третьей стороны, мне и так кранты, эта дверь и защёлка не выдержали бы натиск целеустремлённого третьеклассника, не то что непобедимого монстра.

Так что же, осколком по горлу — и надеяться, что истеку кровью до того, как оно до меня доберётся?

В левую руку постепенно возвращались ощущения, но лучше бы не возвращались — боль теперь надёжно обосновалась во всей верхней части тела. Дьявол, при встрече с «кондуктором» мне хотя бы было, куда отступать. Никогда ещё за всё путешествие сквозь Изнанку я так остро не мечтал о возвращении моей магии. Я бы мог убежать от «дежурного» как минимум двумя способами, укрыться «Покровом» на худой конец. Но больше всего мне хотелось просто изрыгнуть на него «Язык саламандры», пока от твари не осталась бы куча оплавленных проводов. Но нет, это грёбаный мир теней, так что засунь, дорогой Ардор, себе в задницу свои чернокнижные штучки и приготовься сдохнуть, поскольку тени никогда не играют по правилам. Если бы мне только дали пистолет вместо этого дебильного баллона. Хотя бы нож! Если бы…

Вспышка осознания осветила мой измученный мозг настолько ярко, что отозвалась новой болью в груди и плече — но я уже не обращал на неё внимания. Левая рука едва слушалась, правая тряслась, как после похмелья, но я нащупал в кармане и вытащил на свет золотую карту со стилизованным изображением огонька. Изнанка всё-таки играла по правилам, просто она устанавливала эти правила на ходу, а я не успел ознакомиться с новой версией. Единственная вещь, которая «падала» из карты с черепом кроме оружия — боеприпасы к тому оружию, которое было у меня на руках.

Сиреневый дым клубился особенно долго — не меньше десяти секунд, но в итоге он развеялся. На не мытом целую вечность полу уборной в тусклом свете единственной лампочки лежал боевой ранцевый огнемёт во всей красе ужасного, бесчеловечного оружия. Два одинаковых тёмно-зелёных баллона с топливом на ранце намекали мне на то, что карту можно было порвать и раньше. Едва различимое жужжание за дверь намекнуло мне на то, что времени у меня оставалось в обрез.

Кряхтя от натуги — огнемёт был даже тяжелее мешка со строительным мусором — и обливаясь слезами от боли, я нацепил на себя огнемётный рюкзак и вцепился в обе рукояти с такой силой, что теперь заболели ладони. Я прекрасно понимал, что подобное оружие не предназначалось для применения в закрытых пространствах, тем более — столь тесных, как этот закуток. Я послал это понимание подальше и сжал зубы, готовясь к неминуемому.

На этот раз «дежурный» решил обойтись без фокусов с вылезанием из стены и попросту сбил петли хлипкой двери. Перед тем, как та завалилась на меня, я пнул её изо всех сил, заставив её упасть в коридор, а электрическое чудовище отступить на пару метров назад. Камеры изучали упавшую дверь не более секунды, а затем поднялись на меня — в последний раз.

— Съёмка запрещена, урод! — прохрипел я, открыв клапан и нажав спусковой крючок.

Спустя миг небольшой коридор подсобки превратился в пылающий ад. «Дежурный» дёрнулся и попытался отползти, но я не отпускал пальца, окатывая его новыми волнами пламени. От нестерпимого жара глаза заново наполнили слёзы, дым забил лёгкие, упавшие бумаги из захламленной комнаты моментально загорелись. Наверное, прошло всего несколько секунд, но каждая из них сияла и переливалась всеми цветами, от оранжевого до угольно-чёрного, плясала и сверкала, наполненная всепоглощающим огнём.

Зараза, кажется, у меня есть все задатки пиромана. И это при том, что на Земле я погиб примерно в такой же обстановке.

Надрывно кашляя и не почти не разбирая дороги, я вывалился на холодную плитку вестибюля. За спиной весело потрескивал пожар, перекинувшись на бумажные горы хлама и вообще всё, что могло гореть. «Дежурный», как я и мечтал, превратился в некрасивую лужу пластмассы и обугленного металла, прежде чем исчезнуть в облаке сиреневого дыма. Из него выпала новая карта, которую я даже успел схватить — но не рассмотреть рисунок.

Огнемёт тоже остался внутри. Даже если бы меня не ранили, тащить такую бандуру через весь уровень было бы просто более изощрённым способом самоубийства. Не побегать, ни присесть, ни вздохнуть полной грудью. Изнанка хорошо знала, каким оружием снабдить наглого чужака в новом испытании, чтобы тот не чувствовал себя слишком уж комфортно. Что же, урок усвоен.

Не уверен, как я принял вертикальное положение — кажется, с помощью турникетов, но сохранить его удалось только опираясь о стену. «Паутина», закрывавшая выход из вестибюля в самом деле исчезла с гибелью «дежурного», и я зашагал вперёд, едва разбирая дорогу. На смену кашлю пришла тошнота и нестерпимое желание просто лечь на пол, свернуться калачиком, заснуть и