поезд, значилась как «Инферно». Идущая от неё линия багрового цвета терялась за краем экрана, будто вообще не принадлежала схеме. Вторая станция — где мы сели на поезд, носила гораздо более мирное название, «Начальная». Я проследил за светло-зелёной линией, что было на удивление сложно — она уходила в центр карты и постоянно пересекалась другими. Следующая после «Начальной» была «Бездонная» — та, где в поезд зашли «хаттифнаты», а за ней «Безлюдная» — та, где Нэсс вышла, а мне не удалось.

Я с подозрением присмотрелся к кружочку «Бездонной» — рядом с ним виднелась крохотная иконка, напоминающая стилизованного человечка. Вообще эта схема изобиловала неясными значками без малейшей расшифровки, мол, догадывайся сам, гость дорогой. Но тут хотя бы догадаться было несложно — на «Бездонной» начиналась массовая посадка пассажиров.

А через станцию к пассажирам приходит кое-кто, проверяющий «билеты». На колёсах и с ножницами.

Теперь понятно, почему Нэсс так пыталась вытащить меня из вагона. В этот раз лучше уж задремать, прислонившись к дверям и выпасть на станцию, когда они откроются. Допустим, на «дежурного» я нашёл управу, но что-то мне подсказывало, что против ржавого железа «кондуктора» огнемёт будет попросту бесполезен. Даже если я возьму к нему боеприпасы и дотащу до нужного места.

Кстати, о боеприпасах — точнее о том, что можно взять вместо них.

Повозившись с дверью в подсобку, я наконец протиснулся внутрь и не теряя времени направился сперва к ключу, затем ко шкафчикам с картами. Набор не изменился — щит, череп и открытый глаз.. Новый баллон к огнемёту мне не сдался, а вот «глаз» не худо было бы испытать. И всё же, поколебавшись, я открыл крайний левый шкафчик, выудив оттуда карту со стилизованным изображением щита. Тридцать секунд спустя я уже примерял новенький бронежилет с полным набором кевларовых пластин, закрывающих грудь и спину. Он оказался на удивление лёгким и прекрасно уместился под курткой. Назначение, конечно, вызывало вопросы — ни «кондуктор», ни «дежурный» не стреляли в меня пулями, от которых хорошо спасал кевлар. Но Изнанке было виднее, и такая ноша меня сильно не замедлит.

Я вернулся к изучению планшета — тот, судя по всему, не требовал зарядки, но не добился значительных успехов. Спустя битый час мне наконец удалось обнаружить в углу схемы кружочек станции «Палатин», повторяющий название столицы Железной империи. Но сколько я ни всматривался в лабиринт линий, мне не удавалось понять, как туда добраться. Оставалось одно — двигаться по проверенному маршруту и ориентироваться на местах. Не исключено, что на одной из станций найдутся подсказки, более разборчивая схема или — что было бы идеально — проводник в виде одной особенной теневой «собачки». Мы с Нэсс не успели как следует познакомиться, но я определённо скучал по ней, как по единственному живому… по единственному существу, которое было на моей стороне в этом проклятом месте.

— Меньше соплей, — буркнул я на самого себя, поднимаясь на ноги. — Больше прохождения уровней. Давай, Ардор, ноги в руки и вперёд.

Мне реально не хватало кого-то, с кем можно было нормально поговорить.

Коридоры, коридоры, длинный эскалатор. «Инферно» я прошёл быстрым шагом, стараясь не смотреть по сторонам и не вслушиваться в приглушённые звуки невидимок. У них свой поезд, у меня свой, и неизвестно, кому не повезло сильнее. «Начальная» казалась такой же светлой и чистой, как и в прошлый раз, поезд прибыл спустя минуту ожидания. Я вошёл, игнорируя удобные и абсолютно пустые сиденья. Нет уж, на этот раз никакой дремоты, пусть туда садятся «хаттифнаты», пока им не отчикают головы в качестве платы за проезд. Мне моя голова пока ещё нужна, хотя и не сказать, что от неё много пользы.

Я не ожидал крупных сюрпризов — «сайлентхилловский» уровень Изнанки проходил по одному сценарию, так с чего бы этот проходил иначе? Кассандра за такое отношение отлупила бы меня тростью — и правильно бы сделала.

Поезд прибыл на станцию «Бездонная», хотя по громкоговорителю этого не объявили. Я слегка посторонился от дверей, чтобы впустить пассажиров — не считая возможно навеянной дремоты, в прошлый раз они не доставили никаких проблем.

Чтобы осознать свою ошибку мне понадобилось около двух секунд, и это было слишком долго. Потому что на этот раз пассажиры оказались совсем другими.

Их всё ещё можно было с натяжкой назвать человекообразными, но на этом сходство с «хаттифнатами» заканчивалось. С людьми, фактически, тоже. Они были широкими, очень широкими — если бы у меня возникла нездоровая мысль обнять одного из них, то я бы не смог сомкнуть вокруг него руки. Эдакие бочонки на ногах, но скорее слоновьих, чем человеческих. Бочонки без видимых рук, зато на коротких приплюснутых головах имелись здоровенные рты с крепкими белыми зубами. Ни глаз, ни носов, ни ушей — только рты. Массивные тела были покрыты обычной человеческой кожей, но при этом раскрашены чьей-то безумной кистью, от кислотно-зелёного до болезненно-жёлтого.

Я даже не успел испугаться, что бочкообразные чудища попытаются меня сожрать, как они зашли внутрь вагона. Даже нет, не «зашли». Ворвались. Вторглись. Ломанулись. Словно теневой поезд прибыл на станцию в час пик, и каждый входящий был уверен, что именно на него не хватит заветного места. Я не успел не только испугаться, но и пикнуть — толпа «бочонков» подхватила меня и впечатала в противоположные двери вагона, пока следом прибывали всё новые и новые пассажиры. Спустя несколько ужасающих секунд двери вагона закрылись — кажется, с немалым трудом — и поезд двинулся дальше.

Зараза. Такого я совсем не ожидал. Хотя, конечно, ожидать стоило.

Кому случалось попадать в давку в метро, может без труда представить это ощущение. Толпа со всех сторон, будто живущая собственной жизнью, которая прибывает по отдельности и становится одним целым. Ты, зажатый этим организмом, не способный даже повернуться поудобнее, чтобы ухватиться за поручни. Грохот колёс поезда приглушён из-за шороха тел, из-за запаха пота и чужого дыхания становится настолько душно, что тебе самому становится трудно дышать.

«Бочонки», при всей своей сюрреалистичной жути, идеально воспроизводили этот опыт. Они даже дышали, дьявол побери, дышали через свои кошмарные рты, громко и нарочито, на грани хрипа. Они не пытались причинить мне вреда никоим образом кроме одного своего нахождения в вагоне — но ничего другого и не требовалось. Я оказался абсолютно беспомощен, мои руки прижаты к туловищу так плотно, что мне едва удавалось пошевелить пальцами. Захвати я с собой огнемёт, то не мог бы им воспользоваться. Да что