— Ну вот. Вывод будет сделан очевидный: восставшие пытаются провести дезинформацию, да еще и раскрасили бронеход в цвета пилота, которого вряд ли смогли бы нанять. Саламанка может заподозрить, что Содружество послало меня добыть картины, но это маловероятно, потому что если бы премьер решил тайно поддержать вас — он точно послал бы менее известных людей и в большем количестве. Потому есть основания рассчитывать, что с конвоями начнут ходить бронеходы: ну просто для того, чтобы законтрить бронеход противника, который простой пехоте или бронемашинам законтрить трудно. И на месте Саламанки я бы постарался вернуть угнанные бронеходы. Поскольку бронеход под управлением механика малоподвижен — что вы и сами заметили — Саламанка предполагает, что новая наша атака с использованием бронехода произойдет в том же районе, что и первая.

— А мы ударим в другом месте! — подхватил Кастильо.

— Нет. Мы ударим там же. Моя первая атака должна произойти на конвой, охраняемый бронеходами, потому что сейчас он еще не знает про меня. Суть в том, чтобы первым же ударом вывести из игры побольше бронеходов, у нас только одна такая возможность. В других местах бронеходов может и не быть, ведь противник не ожидает встретить там наш, так зачем ему зря тратить ресурс ценных машин? Бронеход — штука дорогая в обслуживании, спросите Густаво.

И вот я сижу в открытой кабине и жду. «Мародер» — не самый комфортабельный транспорт, а тесная кабина к тому же не обладает мощным кондиционером, но если бронеколпак поднят — ну, есть некий психологический комфорт в том, чтобы сидеть в четырех метрах над землей и слушать звуки чужого леса, потягивая из пакета кисловатый сок магавы. В лесу тень и прохлада, мошкары нет, поскольку я для нее «ходячий камень» — красота.

Ждать подходящего момента пришлось два дня, за которые я успел полностью осмотреть бронеход на предмет «страховочки» с радиодетонатором. Попутно выяснилось, что все три захваченных бронехода — в базовой комплектации, практически никаких наворотов. Минимальный набор — тепловизор, связь, навигация, ну и все такое прочее, что имеется в бронеходе с конвейера. Предыдущие владельцы немного прокачали бронеходы, я обнаружил кое-какие относительно новые узлы, в частности, очень хорошую оптику и замечательный тепловизор нового поколения с несколькими двухцветными режимами и режимом повышенной чувствительности. Но даже все это устарело лет десять назад, а то и двадцать, потому как последняя модернизация была давно и модернизировались древние бронеходы тоже далеко не самыми новыми апгрейдами. Ни один из трех бронеходов не оборудован ни радаром, ни комплексом активной защиты. Вспомогательного вооружения тоже кот наплакал: слева на поясе контейнер с шестиствольным пулеметом пехотного калибра, то есть шесть миллиметров, на наплечниках установлены мортирки для дымовых гранат — и все. Основное вооружение крупнокалиберный автомат в «бронеходном формате», способный пробивать все, что есть на вооружении у Саламанки, и ограниченно эффективный против бронеходов, и за спиной в креплении такой же, но укороченный в качестве запасного. И все, крутись, как знаешь.

Единственный стоящий апгрейд, как выяснилось, провел сам Густаво силами своей бывшей бригады. То, что я поначалу принял за коробки динамической противокумулятивной защиты, на деле оказалось тонкими пластинками из «слоеного пирога», где снаружи три миллиметра цементированной стали, а внутри — три миллиметра титанового сплава. И все эти пластинки приварены к броне на «ножках» длиной в три сантиметра.

— Противопульные накладки, — пояснил Густаво. — Наша разработка, дешево и сердито. Бронебойная пуля крупного калибра это дело, конечно, пробивает, но у нее при этом сдирается носик, что сильно снижает бронепробитие. Не бог весть что, но усиление. А вот против «дротиков» работает замечательно.

— Да ладно? — недоверчиво сказал я. — Даже подкалибер из тринадцатки это прошьет и не заметит.

— Он-то не заметит, зато заметит его пластинка. Присмотрись, видишь, что они все «гнутые»?

— Хм… И?

— Пластинки стали и титанового сплава выгнуты и спаяны так, чтобы направление напряжения материала было перпендикулярным, — пояснил Густаво. — Спаяны легчайше, ровно настолько, чтобы держать пластинки вместе, но удар пули пайку ломает. Обе пластинки распрямляются с большой силой и скоростью, работая по принципу ножниц. Перерезать БОПС не могут, но выпрямление происходит еще когда дротик прошел пластинку только наполовину. И в результате происходит перекос.

— Вау… и это действительно работает?

Густаво кивнул.

— Да, работает. Мы проверяли — вот эти же «тринадцатки» ловит. То есть, я-то знаю, что это далеко не лучшее решение, есть недостатки, в том числе и одноразовость: одна пластинка может остановить только одно попадание. Но мы пытались «прокачать» бронеходы на случай пиратского налета своими силами, так сказать, потому что новейшая навесная броня стоит дорого и весит много, к тому же ее оказалось почти нереально купить без выхода на серьезные легальные рынки. А тут какой-никакой, а дополнительный слой бронирования на самых уязвимых местах. И общий вес — примерно четыреста килограммов.

Я, конечно, быстро убедился, что броня наварена не оптимальным образом и сама изобилует слабыми местами, но вслух говорить не стал. Все же, броня это хорошо, и если бронеходчики Саламанки тоже думают, что пластинки наварены на самых уязвимых местах — то их понимание плюсов и минусов бронирования «Мародера» далеко от идеала.

Из задумчивости меня вырвал зуммер рации: конвой показался на дороге в нескольких десятках километров дальше. Слева и справа от меня пришли в движение бойцы ПЛА.

— Выдвигаемся на позиции для атаки, — сказал я и опустил бронеколпак кабины.

Ну, начинается.

17. Бой

Разведка сообщила состав колонны: двенадцать грузовиков в середине, шесть бронемашин с солдатами во главе колонны, причем две оборудованы сканерами мин, две — пулеметами. Замыкают четыре бронехода и еще две бронемашины. Скорость невысокая — сорок в час: она и не может быть выше, потому что сканеры мин точно древние и сканируют максимум метра на три перед машиной. Ну и «мародеры», двигающиеся на своих собственных гусеницах, вмонтированных в подошвы, тоже больше не развивают.

Я прикинул расклад: до пятидесяти солдат в машинах, при них четыре крупнокалиберных пулемета — и все. У них-то могут быть противотанковые средства, если чисто теоретически, но на практике сильно вряд ли: Саламанке невыгодно попадание оружия, эффективного против бронехода, в руки повстанцев, а на случай появления бронехода он послал аж четыре своих. С другой стороны, раз их так много, то угрозу диктатор явно воспринял всерьез.

На моей стороне — восемьдесят повстанцев и шесть ручных пулеметов. То есть, по