Она подняла голову и с удивлением увидела за окном отца. Он был в саду, в том углу, где тисовая изгородь подходила к каналу. Было очень холодно, газон покрылся инеем, но отец стоял без пальто и шляпы, уставившись на канал.

Что он там делал? Что там вообще можно было увидеть, кроме льда и высохших стеблей тростника?

И письменный стол он оставил в беспорядке. Перо лежало там, куда он его бросил, чернила забрызгали страницу. Возможно, что-то в книге Пайетт его расстроило.

Следя краем глаза, не обернется ли он в ее сторону, Мод просмотрела абзац, который он только что написал.

«Потом эта ничтожная грешница сильно заболела, и люди думали, что она умрет, так что ее муж послал за священником, чтобы она могла исповедаться в своих грехах. Но у этой грешницы на совести было нечто, чего она никогда в жизни никому не открывала. И даже исповеднику она не стала этого открывать, хотя и знала, что за грех этот она будет проклята и ей придется вечно мучиться в аду».

Глава 17

Из дневника Эдмунда Стерна

9 февраля 1912 года

Признаюсь, этот абзац у Пайетт меня потряс. Но потрясение прошло, и я стыжусь собственного поведения. Что за мелодрама — броситься прочь из дома посреди зимы! Мне повезло, что я не простыл.

Зачем я вообще туда выбежал? Трудно сказать. Я только знаю, что, когда стоял там и смотрел на канал, я испытал странное ощущение вины и страха, особенно страха, хотя сам не пойму, чего я боялся. Потом я вдруг увидел что-то в воде, кажется, волосы — а может, водоросли. Я преисполнился убеждения, что подо льдом что-то есть. Что-то живое, что пытается вырваться. Я не знал, что это, знал только, что я боюсь и чрезвычайно сильно хочу, чтобы оно осталось подо льдом и не могло до меня добраться.

Холод привел меня в чувство. Это ощущение я испытывал вряд ли больше десяти секунд, но до сих пор очень отчетливо его помню.

Странные шутки шутит с нами разум! Пока я не прочел у Пайетт про ее «грех, который она никому не открывала», мне и в голову не приходило, что она способна вообще на какой-либо грех, не говоря уж о чем-то настолько серьезном, что много лет лежало грузом на ее совести. Именно это меня и потрясло. Именно поэтому я так резко отреагировал сегодня. Я так погрузился в свой перевод, что каким-то необъяснимым образом связал ее грех с собой. Вот почему я ощущал стыд и вину — а на самом деле чувство вины принадлежало ей.

Нужно остерегаться чрезмерной вовлеченности в работу, это не может не вредить здоровью. Я ведь еще и спал плохо всю прошлую неделю. Тут дело не в недостатке соития, по этой части дела идут вполне удовлетворительно.

Возможно, все дело в суматохе вокруг «Возмездия». Мисс Б. и священник только об этом и говорят. Они готовят то, что теперь называют «западной галереей», то есть комнату в башне, к его прибытию. Это не способствует покою.

Cum Ivy, stans. Sed non bene[18].

Позже

Я понял, что образ чего-то в воде, который привиделся мне сегодня днем возле канала, чудился мне и на кладбище в тот вечер, когда я заметил глаз в траве, то есть нашел «Возмездие». Странное совпадение. А может, не такое уж и странное. В обоих случаях я был возле воды. Наверняка в этом все дело.

12 февраля

Сегодня утром в церкви мне очень сложно было сосредоточиться. Я хожу к Святому Гутлафу с тех пор, как смог держать в руках молитвенник, и знаю каждый дюйм внутренней отделки церкви. Так почему же я только сегодня заметил, насколько там все связано с болотами?

Конечно, к жабам на сундуке возле нашей скамьи я давно привык, но почему-то я раньше не замечал, что «зеленый человек» в основании купели выглядывает из зарослей тростника и что многие гротескные фигуры на консолях держат в руках копья для ловли угрей.

Наверное, это неудивительно — каменщики, строившие церковь, были родом из этих мест и изображали то, что знали и видели вокруг себя, а болота тогда тянулись отсюда до самого Уоша. Странно то, что до сих пор я этого не замечал.

И не только в резьбе дело. Периодически я чувствовал гнилостный запах болот, который то уходил, то возвращался, что вдвойне меня отвлекало. Болотный газ посреди зимы? Как такое вообще возможно?

Больше никто, похоже, этого не замечал. Уж точно не Мод — она пела так же громко и немелодично, как обычно. Хотя этого, наверное, следовало ожидать. Ее организм менее тонко настроен, чем мой, и восприятие у нее не такое чуткое.

13 февраля

Ужасный сон, просто ужасный. Весь день испорчен. Я пишу это после обеда, но все еще не пришел в себя.

Мне снилось, что сейчас лето и я стою на краю озера на болоте — это само по себе примечательно, я к нему с детства не подходил. Во сне мне ужасно не хотелось заглядывать в воду, и в то же время меня неумолимо тянуло туда заглянуть. Я пытался отстраниться, но никак не мог этого сделать. Чья-то неведомая воля боролась с моей собственной, толкая меня все ближе к краю. Подойдя к воде, я осознал, что в воде есть нечто, поднимающееся из глубины. Я не мог и ни за что не стал бы наклоняться и смотреть, что это такое, но при этом я знал тем знанием, которое бывает во сне, для которого не требуется видеть, что происходит, — оно неотвратимо приближается именно ко мне. Оно поднималось все выше, подбиралось все ближе. Я пытался закричать, но сумел издать только сдавленный всхлип. От ужаса мне трудно было дышать. Если оно поднимется на поверхность…

Я проснулся. Было утро, какая-то птица стучала в окно. Лежа в постели, дрожа и тяжело дыша, я увидел на потолке грозные черные буквы: ПРОСНИСЬ.

Я с криком проснулся, на этот раз на самом деле. Птица все еще стучала в окно. Я скатился с кровати, распахнул шторы и поднял ставни — и эта проклятая сорока Мод с громким стрекотом улетела прочь.

Это недопустимо. Придется поговорить с Мод.

14 февраля

В