назвать язык не поворачивался, Оливеру не нравилось. Оно как будто отставало в развитии от Лондона минимум на десять лет. Но больше это место раздражало из-за воздуха. Вот, к примеру, сейчас, Оливер пытается уловить нотки ромашки в чае, но ловит только аромат тухлой рыбы и сладких цветов. Вкус чая безнадежно испорчен, каждый глоток – как заваренные помои. Оливер подошел к окну, чтобы вылить содержимое кружки, но замер, когда заметил двух человек. Они шли по улице, не обращая внимания на дождь. Оба были вооружены. Сержанта предположил, что видит он ту самую банду: что-то там про тени, хотя это не важно. Навстречу им шел еще кто-то. Дождь скрывал его лицо, но фигура казалась знакомой. Встреча произошла ровно под окном, за которым стоял Оливер, так ничего не сделавший со своим чаем. Происходящее интриговало и не отпускало внимание. Те двое навели свое оружие, пока их оппонент что-то рассказывал, плавно водя руками. Казалось, преимущество на их стороне. В какой-то момент все изменилось. Пространство взорвалось мощным громовым раскатом. В ту же секунду один из членов банды повернулся и выстрелил в своего спутника. Громыхнуло не хуже грома.

От неожиданности Оливер закрыл глаза. Дождь обрушился на него. Халат и пижама вмиг промокли, а вода в кружке выпрыгивала за края. В свободной руке Оливер ощутил тяжесть. Кисть сжимала рукоять револьвера. Он стоял перед своим окном на улице и догадывался, кто лежит рядом с простреленной головой.

– Вы отлично справились, сержант Хилл, – раздался голос Баро. А когда Оливер открыл глаза, то увидел, что тот ему вяло аплодирует. – Стоит довести начатое до конца, мистер Хилл.

Вооруженная собственная правая рука отказывалась подчиняться, сейчас она ему не принадлежала. Дуло давило в висок Оливера. Пришлось пожертвовать кружкой, чтобы постараться задержать ее левой, но та всегда была сильнее. Оливер старался мотать головой, чтобы хоть как-то уберечь себя от летального ранения. Стресс мешал трезво оценить ситуацию, к тому же этот чертов цыган все время подгонял.

– Сержант Хилл, вы хотите ослушаться приказа? – голос Баро стал требовательнее. – Вы же образцовый солдат!

«В зад себе засунь своего образцового солдата», – обращать внимание на Баро не стоило, предстояла собственная борьба. Несколько попыток выбить из руки револьвер были безуспешны. Выход был один: не можешь справиться с рукой – берись за пальцы, с ними должно быть проще. Ценность жизни уж точно перевесит цену двух пальцев. Достаточно только порвать сухожилия и сломать кость. Начнем с большого.

Оливер левой рукой схватился за большой палец и потянул его в непривычную для него сторону. Огонь вспыхнул под кожей. Кость начала хрустеть и упираться, боль мешала, Оливер даже подумал, что не сможет этого сделать, но тут под давлением, издав два щелчка, палец сломался. Оливер закричал так, что, услышь его ночью в темном переулке, даже храбрец припустил бы в обратную от него сторону. Если бы не дождь, стало бы заметно, что из глаз брызнули слезы. Но цель была достигнута, большой палец болтался как баварская колбаска. Остался указательный.

– Вы очень интересный человек, мистер Хилл, – Баро развел руки в стороны. – Но стоило начинать с другого пальца, – и хлопнул в такт грому.

Оливер по-прежнему слышал свой крик, только теперь он стал ниже и грубее. Капли вокруг не падали, а растягивались вниз. Время замедлилось. Вначале был ожог где-то в области уха, следом пробивающая боль, резкий приступ мигрени, яркая вспышка в глазах и разрезающий перепонки звук. Так же, как все это появилось, так же и исчезло, забрав с собой всю боль и оставив только крик.

Мощная ладонь Чарльза Льюса пришлась аккурат по щеке сержанта. Оливер открыл глаза. Над ним, держа его за шкирку, склонился инспектор. Его рука была заведена для очередной пощечины.

– Заткнись, у тебя крыша поехала?

– Никак нет, сэр, – от крика голос осип.

– Никак нет, – иронично повторил Чарльз, – ты лежишь на полу, прижав кружку к груди, и кричишь, нет, даже не кричишь, орешь, будто тебя пилят пополам, а теперь говоришь, что все в порядке?

– Мне приснился кошмар, – Оливер заметил, что кружка до сих пор в левой руке.

– Тебе снилось, что время пять, а у тебя забирают кружку?

– Не могу вспомнить, – Оливер говорил правду, он редко запоминал сны, – простите, я вас разбудил.

– Нет, встал я раньше, часам к шести, а потом прибежал на твой крик.

Оливер продолжал сидеть на полу. Ему удалось поспать час или около того. Это немного, но лучше, чем ничего. Инспектор, пританцовывая под свой свист, готовил себе завтрак. Его настроение производило успокаивающий эффект. И все же в памяти грузом хранился итог такой бессонницы. Лучшим средством было вернуться к работе, она всегда поможет вытряхнуть мусор из головы.

– Как долго мы тут пробудем?

– Я думаю, не дольше двух дней, ситуация понятна, с ней лучше бороться оружием ученых и врачей.

– Мне показалось, что проблема в Баро.

– Этот шарлатан? – в голосе инспектора звучало неприкрытое презрение. – Он лишь пользуется ситуацией.

– А банда, мы их тоже не ловим?

– Ты знаешь, как бывает, Оливер, ты их поймаешь, а потом бегай по всей Англии и ищи тех, кого они ограбили.

– Может, тогда мы уедем сегодня, если дел не осталось, а то дорогу размоет окончательно.

– Может, и сегодня, но сперва заглянем к мистеру Бруксу. А пока хватит держать свою кружку, давай я налью тебе чай.

6

Утро Норы началось с привычных ритуалов. Привести себя в порядок, получить задачи от мистера Гейла, приготовить завтрак – в сложившихся условиях повара найти было невозможно. Радовало одно: Норман Брукс обещал значительную прибавку за все ее переработки. После Нора обычно, если мисс Уолш не требовалась помощь, приступала к уборке жилого крыла поместья. Состояние Оливии стало гораздо лучше. Когда Нора заглянула в ее комнату, то увидела мирно спящих девочку и ее сиделку и не стала их будить на ранний завтрак. Стоило заняться домом, последние несколько дней он был без должного присмотра.

С того момента, когда Нора нашла тело Луи, она стала бояться закрытых дверей. Ей каждый раз приходилось бороться с растущим страхом. За каждой дверью она ожидала увидеть очередной труп. И уж представьте себе ее крик, когда она увидела лежащего Августа Моргана в одной из ванных комнат.

Крик пришел издалека, как сигнал проезжающего поезда. Пришел и остался, протыкая картину сновидений своей настойчивостью. Август машинально закрыл уши и закричал