– Прекрасно, замечательно, – обрадовалась Кэти. – Ладно, девушки, не будем вас отвлекать. Продолжайте заниматься.

Они снова уткнулись в учебники, и Кэти с фальшивой добродушной улыбкой на лице закрыла дверь.

Она наклонилась к папе:

– Совместно с министерством образования мы разработали программу дистанционного обучения. Вы знаете, что этим девушкам непросто посещать обычные уроки. Здесь они могут спокойно продолжать учебу. Ими занимаются учителя, которые сейчас на пенсии. Я уверена, что Луизе здесь с нами будет хорошо.

Папа потер свою лысину.

– Хорошо, думаю, мы узнали все, что нужно, нам пора.

– Подождите, подождите, – сказала Кэти.

Она порылась в одном из ящиков книжного шкафа и вернулась с брошюрками и куском белой ткани в пластиковой упаковке.

– Луиза, это буклет о дистанционном обучении. А это одеяние. – Она протянула мне пластиковый пакет. – Эта вещь очень хорошо сшита. Я уверена, что тебе понравится. К тому же она из органического хлопка.

Это было одеяние, которое полностью скрывало тело и лицо.

Я поняла, что эти облачения раздавали и в других подобных центрах для Кошек. И что эти центры, вероятнее всего, финансировало правительство. Все это – одеяния, дистанционное обучение – это был просто очередной спектакль, разыгрываемый для того, чтобы заставить нас исчезнуть с улиц и из школ.

Когда Кэти протянула мне одеяние, я вспомнила, что мне сказал Том: «Ты Луиза. Это важнее, чем быть девушкой, Темной, Кошкой или кем-то еще. Ты Луиза, и ты особенная. Как и я».

Поэтому я посмотрела женщине прямо в глаза и сказала:

– Нет, я никогда не буду это носить.

Кэти улыбнулась мне, словно я раскапризничавшийся ребенок.

– Ну что ты…

Я не дала ей договорить:

– Я не животное. Меня зовут Луиза. И я такая, какая есть. И если я вам не нравлюсь, если я вас смущаю, если вам от меня противно, то вы можете напялить это на себя и спрятать вашу идиотскую улыбку!

У нее исказилось лицо.

Она повернулась к папе и Патрисии, словно умоляя их о помощи. Папа пожал плечами:

– Луиза у нас девушка с характером. Не думаю, что это место ей подходит. Да и нам тоже. И музыка у вас ни о чем.

* * *

По пути домой мы смеялись, несмотря на все, что произошло. Нам было ужасно весело оттого, что мы заткнули ту женщину. Я не уверена, что Патрисия разделяла нашу радость, но это неважно: мы с папой улыбались, а я уже давно не видела его таким.

В детском саду Сати бросился мне на шею. Воспитательница смотрела на меня с легким отвращением, но я решила не обращать на это внимания.

Оказавшись дома, я принялась щеткой оттирать кровь с ногтей и отстирывать пятна с накидки. Я вспоминала, какая злоба меня охватила, когда они ударили Тома и сказали, что позабавятся со мной, словно с плюшевой игрушкой. Пусть мне и пришлось потом иметь дело с полицией, но я за себя постояла. Я не дала себя в обиду. И я почувствовала, что горжусь собой. Да, горжусь, потому что дала отпор Фреду. Горжусь, потому что не опустила глаза и не устыдилась самой себя. Как и Том, который сказал, что он имеет право любить кого угодно.

Мы быстро поужинали.

У Патрисии было неоднозначное мнение насчет «Авроры». Она думала, что это может быть отличным решением для девушек. Папа отрезал сухим тоном:

– Нет, Луиза туда ходить не будет.

После ужина я пошла с Сати в его комнату. Я уложила брата в кровать и прочитала ему три сказки. Я еще не закончила третью, когда заметила, что Сати заснул, уткнувшись носом в мою шерсть. Я посмотрела на его нежное личико и подумала, что нельзя забывать уроки детства, что это самая большая ошибка из всех возможных.

Знаете, взрослея, я загнала ребенка, который жил внутри меня, в самый дальний угол. Ему не было места в моей новой подростковой жизни. После аварии драконы, людоеды и призраки взяли над ним верх. Они преследовали меня день и ночь. Они изматывали мое тело и душу. Я ничего не могла сделать, чтобы побороть их. У меня не осталось надежды. Не осталось смелости. Не осталось света. Ребенок внутри меня так и сидел без сил, ведь я слишком долго держала его взаперти. А правда была здесь, под веками Сати, который спокойно спал возле меня. И я обещала себе, что больше не буду опускать голову. Никогда. Что буду верить в себя, буду хранить надежду и всегда бороться, даже если в итоге проиграю.

Выйдя из комнаты Сати, я наткнулась на папу.

– Все, он спит, – сказала я.

Папа подошел ко мне и обнял.

– Я горжусь тобой, Лу, – прошептал он. – И уверен, что мама тоже гордилась бы.

Я прижалась к папе, мне было хорошо.

– Нам придется быть сильными. Мы уже проявили смелость. Но я боюсь, что трудности еще впереди.

– Не переживай, пап. Мы же не дадимся в зубы дракону, правда?

Он улыбнулся:

– Ты о чем, Луиза?

– Да так, читала Сати сказку. – Немного помолчав, я сказала: – Папа, я хочу кое-что у тебя попросить. Мне нужно в больницу.

– Что? Что случилось? Тебя шрамы беспокоят? У тебя что-то болит?

– Нет, дело не в этом. Я хорошо себя чувствую. Лучше, чем когда-либо… На самом деле я хочу проведать Тома.

Папа безуспешно попытался скрыть улыбку.

– Ах да. Том – тот парень, которого избили в парке?

Я кивнула.

– Хорошо. Я могу отвезти тебя, если хочешь.

– Мне бы хотелось поехать одной. На велосипеде.

– Не знаю, Лу. В городе сейчас неспокойно.

– Я буду осторожна, пап.

– Думаешь, тебе хватит сил, чтобы доехать дотуда?

– Да, я же сказала, что хорошо себя чувствую.

– Ты уверена? Все-таки больница…

Он знал, что я поклялась: ноги моей больше не будет в больничных коридорах. Но теперь все было по-другому.

– Все в порядке, пап. Это как драконы. Больница меня больше не пугает.

Папа помялся несколько секунд. Я видела, что он разрывается между моими желаниями и своими страхами.

– Нет, Лу, – произнес он наконец, – я не уверен, что это хорошая идея. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Ты же видела, что произошло в парке…

– Но, пап, ты же сам говорил, что наша страна все больше становится похожа на диктатуру? Так что же, мы теперь вообще ничего не будем делать, потому что кто-то так решил? Перестанем ходить в парк, в школу, будем сидеть сложа руки, ты этого хочешь?

Папа потер свою лысину.

– Лу, смотри, ты прекрасно знаешь, что…

Я схватила его за руки: