– Это не так работает. Мои обязанности в том, чтобы остановить тех, кто причиняет людям вред с помощью магии, и для этого я могу прибегать к любым способам.

– Значит, вы решили отбить у мисс Белл охоту вредить мне, пустив в ход запугивания и угрозы?

– Если можно так выразиться, – сказал Стивен, поджав губы.

– Пока не заставили нас заключить союз. Я вступился за нее, тем самым показав, что она ошибалась на мой счет, и теперь она относится ко мне гораздо лучше. Я прямо-таки чувствую, как моя репутация среди местных улучшается. – Стивен медленно обернулся. Крэйн ухмыльнулся. – Хорошо сыграно. Хотя я бы предпочел, чтобы вы предупреждали меня заранее, когда рассчитываете на мое вмешательство.

– Я ни на что не рассчитывал. У вас было полное право требовать возмещения, и я бы это поддержал. Тем не менее я думал – надеялся, – что вы именно так и отреагируете, – добавил Стивен, чуть менее напряженно. – Это было… благородно. И я рад такому завершению. Для всех будет лучше, если она вернется на путь истинный.

– Вы имели право отпустить ее?

– Да. Я же и судья и присяжные.

– Это большая ответственность.

– Так решил ваш предок, – уточнил Стивен. – Повелитель сорок назначил первого юстициария и установил правила. Конечно, он думал, что это станет почетным званием, а не работой для неудачников и тех, кто не может оплатить учебу.

– Значит, это не самая популярная должность.

– Нет, – подчеркнуто отметил Стивен. – Никто не любит, когда юстициарии суют нос в чужие дела и указывают, что делать. Они ненавидят нас до тех пор, пока не столкнутся с кем-то более могущественным и безжалостным, а потом начинают звать на помощь и обвинять в том, что мы не выполняем свою работу вовремя. – Он пнул камень в живую изгородь. – Здесь сложнее. В больших городах опаснее, но и люди понимают больше. Здесь же они просто творят то, что им вздумается, будто закон писан не для них.

– Похоже, такое отношение считается здесь нормой. Я так понимаю, ваша тетушка не проявила должного понимания.

– Моя тетя, – злобно рыкнул Стивен. – Дорогая тетушка Энни. Видимо, тот факт, что она сестра моего отца, наделяет ее правом решать, что бы он подумал в той или иной ситуации. Очевидно, она лучше меня знает определение слова «правосудие». Вероятно, любой ее друг, такой же, как бабушка Пэрротт, выше закона. Или, скорее, невозможно предположить, чтобы многоуважаемая Эдна поступила плохо, поэтому вы заслуживаете участи предыдущих Водреев, несмотря на доказательства, следовательно, остается лишь одна причина, почему я не могу допустить вашего убийства, и она не имеет ничего общего с законом и справедливостью.

– И это?

– Что ж, давайте подумаем, – фыркнул Стивен. – Вы печально известны как обладатель отвратительных пороков. Вы поселили меня в комнате, которая должна была бы принадлежать вашей супруге. И Грэм видел… видел… как прошлой ночью в саду я совершил гнусный поступок. Так почему бы вам теперь самому не догадаться.

– Черт.

– Мне просто интересно, как так выходит, что каждый житель Личдейла осведомлен, кого вы тащите в постель, – продолжил Стивен. – Вы же всего четыре месяца в этой стране! Вы вообще спите? И где-то в промежутке между вашей безнадежной репутацией и парой мокрых брюк мистер Грэм, кажется, выдумал историю в духе «Грехов равнинных городов»[27], позволившую моей тетушке обвинить меня в грязной греховной связи с практически убийцей моего отца.

– Вот же стерва. Стивен… – Крэйн потянулся к магу. Тот увернулся и возобновил свой стремительный, яростный шаг.

– Это она и хотела услышать, – бросил он. – Это подтверждает, что она приняла правильное решение, когда не предложила приютить меня после смерти отца, она пыталась оправдать себя все эти двенадцать лет. Вполне разумно бросить бездомного мальчишку, если он вырастет и станет содомитом, да еще и свяжется с Водреем. И я не смог убедительно отрицать происходящее.

Крэйн провел рукой по волосам.

– Мне очень жаль. Вероятно, я смогу заставить Грэма отречься от…

– Это не повлияет на ее мнение. Мне все равно. – Стивен внезапно остановился. – Вы хотите меня?

– Что?

– Ну, раз уж я все равно стал предметом сплетен, клеветы и обвинений… Вы можете взять меня. Сейчас. Если желаете.

– Прямо здесь? – недоверчиво уточнил Крэйн. – У нас изменились законы, а меня никто не уведомил?

– Никого нет в радиусе четверти мили[28].

– Откуда вам это… Вы в самом деле это знаете?

– Да, – подтвердил Стивен. – Ради бога, так вы хотите этого или нет?

Крэйн ухватил затылок Стивена, запрокинул его голову и, наклонившись, прижался губами к магу, с силой, чувствуя, как у него перехватило дыхание. Спотыкаясь, они сошли с тропинки и углубились на несколько ярдов в лес, не разрывая поцелуй, и Крэйн прижал Стивена к стволу дерева. Стивен потянулся к сорочке графа, но Крэйн схватил его запястья и, оттолкнув назад, пригвоздил мага обратно к дереву, чувствуя, как дрожит его тело.

– Я главный, – твердо произнес он.

Стивен кивнул, закрыв глаза. Его губы покраснели, но лицо оставалось довольно бледным.

Рука Крэйна скользнула к поясу мага, торопливо расстегивая пуговицы. Стивен еще не возбудился в полной мере, но это изменилось сразу, как только Крэйн опустился на колени и взял его в рот.

Он ласкал мага с прекрасно отточенным мастерством, используя зубы, губы и язык, а Стивен отчаянно вцепился в волосы графа. Крэйн наслаждался покалывающим прикосновением его пальцев, в то время как возбуждение Стивена нарастало. Граф быстро довел его до оргазма, не оставив времени на размышления, проигнорировав предостерегающий стон Стивена и принимая в себя соленый поток семени мага, пока Стивен кончал и содрогался; на кончиках его пальцев в волосах Крэйна вспыхивали искорки.

Стивен сполз по стволу дерева и опустился на мох с раскрытым ртом и закрытыми глазами.

– Боже, – наконец вымолвил он. – Вы невероятно хороши.

Крэйн вытер губы:

– Все дело в практике.

Еще мгновение Стивен молчал, приводя в порядок дыхание. Он слегка расправил плечи, когда открыл глаза и встретился со взглядом Крэйна.

– Как вы хотите?

– Хм-м. Как-нибудь в другой раз, – возразил Крэйн.

– Что?

Крэйн наклонился и поцеловал его, глубоко, но на этот раз нежно, позволяя магу почувствовать собственную солоноватую сладость на языке. Наконец граф отстранился и слегка потер распухшую нижнюю губу Стивена.