Пока шли сборы аргиша, я определил у Часовни астропункт и решил съездить на легких санках с Костей Лаптуковым на Орон. Так зовется какой-то порог вверх по р. Рыбной.

До Орона было недалеко, всего один зимний переход - аргиш, километров 25, и мы рассчитывали попасть туда довольно быстро. Там стоит несколько чумов долган, промышляющих рыбу. Долина р. Рыбной, оказывается, еще шире Норильской, такая же бугристая, с грядами, сопками, болотами и озерами между ними. Все теперь, конечно, замерзло, и мы решили ехать напрямик, не придерживаясь реки, Костя впереди, я сзади, учусь управляться с оленями. Погода стояла пасмурная, пошел снег, спустился туман. Едем долго, а Орона все нет. По-видимому, мы его проехали стороной. Костя решил сделать большой круг с расчетом, что олени попадут на ветер от становища и сами повернут к нему. Такой прием в тундре, особенно в пургу, применяется часто. Начали кружить, и верно - в одном месте олени забеспокоились, потянули, мы их пустили свободно и скоро достигли стоянки чумов у Орона.

Порог возник в месте пересечения рекой свиты крепких коралловых известняков, образующих два трехметровых уступа, с которых низвергается поток метров 10 шириной. Под порогом большое озеровидное расширение, где по краям образовалось «улово» - обратное, довольно тихое течение. В нем-то и промышляют рыбу. Сейчас улово замерзло, и только посредине подпорожья бежит довольно быстрая талая струя от водопада. В улове подо льдом ставными сетями промышляют нельму, чира, муксуна. За зиму на сеть добывают до 2000 штук. Переночевав в чуме, на другой день вернулись в Часовню, где Базанов уже заснял р. Рыбную до устья. Глубин меньше 2- 3 м нигде не оказалось.

Теперь отправляемся на съемку. Мы с Базановым едем по обоим берегам порознь, зарисовываем, пишем. Караван идет посередине. По временам долбим лунки, мерим глубины. Они везде хорошие - более 2 м. На второй день достигли устья. Здесь стоянка и определение астропункта при устье р. Еловой. На пункте поставили четырехногую пирамиду и столб с железным листом, где указаны номер Пункта, дата и название экспедиции. Озеро при устье оказалось мелким, во многих местах лед лежит прямо на дне, торчат камни, Но фарватер от реки есть, его Ширина метров 200-250, а глубина 1,5-2,0.

Отсюда выезжаем уже из Норильской Горной долины в тундру на озеро. Ширина его большая, поэтому пойдем всем аргишом сначала по западной стороне, потом, обогнув, вернемся по Восточной. Озеро и тут мелководно, поэтому самое важное для нас - найти фарватер, проследить его и промерить. Оказывается, сейчас, зимою, по низкой воде глубокие Места на озере выделяются ямами от просадки льда, а фарватер - желобом, отчетливо видным на поверхности льда, лежащего на дне мелководья. Это явление подметил еще Харитон Лаптев, который в отчете о поездке из Дудинки к Пясинскому побережью писал: «А река Пясина вышла из озера Пясинского. Озеро это мелкое, но токмо серединою идет глубокая вода от реки Норильской в него впадающей». Поэтому я свое внимание сосредоточил на поисках фарватера, его съемке и промерах, для чего с Костей Лаптуковым ездим на санках по желобу, долбим лунки, измеряем ширину и глубину; Базанов же снимает береговые очертания озера.

По вечерам на стоянках у нас в чуме комфорт. Стоит стол, на нем керосиновая лампа, есть две табуретки. Когда топится печь, можно сидеть даже в рубашке. Но на полу вода в ведре, конечно, мерзнет. За столом можно спокойно привести в порядок свои записи, вычертить их и занести на карту.

Питание у нас своеобразное, к нему надо привыкнуть. Хлеб, конечно, не годится: он так промерзает, что от него топор отскакивает. Остаются только сухари и сушки да чай. Обед варить долго, хотя для скорости мы взяли с собой примус. Остается строганина - основной продукт питания северян зимой. Берешь с санки мерзлого чира или нельму килограммов на шесть, сунешь на минутку в печку, чтобы кожа чуть обтаяла, снимаешь ее пластом и начинаешь строгать вдоль острым ножом в стружку. Берешь ее, макаешь в соль, заедаешь сухарями и запиваешь чаем, непременно крепким и черным, как смоль. Вот и обед. После него первое время в желудке появляется ощущение пустоты и холода, как -будто ничего не ел. Однако вскоре оно надолго сменяется чувством большой сытости. Утром после такого завтрака можно спокойно весь день работать, несмотря на большой мороз.

По вечерам к нам приходят в чум наши пастухи «гостевать» - попить чайку с сушкой, поговорить. Расспрашиваем, какие еще реки, кроме Еловой и Листвянки, падают в Норильскую. Костя говорит, что есть еще речка, в которой водится круглый, как валек, сиг, оказавшийся после определения в Красноярской ихтиологической лаборатории новым видом: корегонус цилиндратус.

Мы тогда назвали и эту речку «Валек». Теперь против е устья, на левом берегу, стоит пристань и поселок, тоже Валек.

По мере продвижения на север берег озера становится более приглубым и начинает отворачивать на северо-восток. Тут на стоянке нас захватила жестокая пурга с юго-запада, которую ничто не предвещало. Было тихо, слегка пасмурно, барометр не падал. Пурга с юго-запада налетела внезапно ночью. Мы только почувствовали, как затрясся чум и загудел его брезентовый чехол. Однако чум не опрокинулся, так как был поставлен по правилам, вдоль заструг, обозначающих направление господствующих ветров в этом месте. Ветер бушевал трое суток, и мы знали, что делается у наших пастухов, хотя до их чумов было не более 100 м. Из-за снежного вихря их стоянку не видно, да и ветер валил с ног. Даже нарты с грузом в 3-4 шагах от нас еле видны, и до них, чтобы взять продовольствие или керосин, приходилось добираться ползком.

Пурга кончилась, стало ясно и тихо. Надо искать оленей. Где? Только на ветер, на юго-западе. В сильную пургу олени сбиваются в плотную массу лбами против ветра, наиболее сильные быки впереди, послабее и важенки сзади. Так и стоят против ветра, подаваясь вперед при сильных порывах. Кто не выдержал, повернулся по ветру, тот погиб: снежная пыль забьется под шерсть и заморозит. Обычно на стоянках пару-другую оленей держат у.умов на аркане. На них утром и ездят собирать стадо. Искать пропавших оленей поехали Костя с Афанасием и вскоре пригнали все стадо без потерь. Оно ушло к Норильским горам километров на 15.

Через два дня, обойдя озеро с севера, подошли к истоку р. Пясины.