Шрифт:
Закладка:
На зимовку останется восемь человек: я, топограф С.Д. Базанов, метеоролог-наблюдатель Б.М. Пушкарев, горный инженер А.К. Вильм, вавхоа А.И. Левкович, его жена Е.С. Левкович, горнорабочий Г.И. Петров и В.В. Желудков - житель Дудинки. Базанов в свободное время тоже будет работать на штольне. Оленье стадо останется под надзором И.М. Манто и двух его сыновей. Стоять они будут в долине р. Рыбной, впадающей в р. Норильскую в 12 км от нашей зимовки. Там много хороших ягельников, и реки и озера изобилуют рыбой.
Проводив уезжающих с последним пароходом, стали ждать санного пути, чтобы вернуться в Норильск и начать там зимние работы. Дел предстоит немало. Надо проконопатить дома, установить там печное отопление камельками, сделать завалинки и вообще привести все строения в жилой зимний вид. Штольни будем продолжать, уголь добывать и вывозить на площадку к домам. Отопляться будем углем. Дрова пойдут только в русскую печь для печения хлеба. Для конопатки Левкович разыскал в Дудинке куски старых пеньковых канатов. Их будем распускать, трепать и получим хороший материал для отепления стен.
В начале октября выпал снег, установилась хорошая санная дорога, и мы без промедления отправились в Норильск, куда попали уже на другой день. Из работ во время зимовки меня больше всего интересовало исследование нашего района, его география. Никаких сколько-нибудь надежных карт для него в то время не существовало. Имелась только карта азиатской России, изданная в 1911 г. Российским генеральным штабом, очень мелкого масштаба: 100 верст в дюйме, т. е. 42 км в 1 см в метрической системе. Все, что было показано на этой карте в отношении района Норильска, совершенно не соответствовало тому, что нам приходилось видеть самим и слышать от местных жителей. Река Норильская в 12 км от нас к северу гораздо больше, чем это показано на карте. У нее громадная долина шириной более 40 км. На карте ее совсем нет, так же как и притока Норильска - р. Рыбной, которая, говорят, вытекает из какого-то оз. Кета. По своим размерам и ширине ее долина не уступает Норильской. На карте показана цепь озер: Пясино, Быстровское, Давыдово, Матушкино, соединенные между собою протоками. Из них в действительности есть только оз. Пясино, из которого вытекает р. Пясина. Остальных нет. Вместо них, по рассказам, есть озера: Мелкое, Лама, Глубокое (Омук) и Кета, по размерам много больше, чем те, что есть на карте. По рассказам, они лежат глубоко в горах, и, чтобы их пройти, надо сделать 5-б аргишей, т. е. километров 100. Мой маршрут летом 1920 г. позволил установить, что горы Караелах к северу от нас, на противоположной стороне р. Норильской, не хребет, как показано на карте, а обширное плоскогорье, которое простирается, видимо, на многие десятки километров. Такими же столовыми, вероятно, будут и горы к востоку от нашей зимовки. Их массивные очертания хорошо видны от нас, особенно в ясную морозную погоду, когда воздух особенно чист. Стена их горного склона местами прерывается глубокими впадинами, по всей видимости долинами, где и должны лежать те озера, о которых нам рассказывают.
Исследование района решил вести по частям. Западную часть с р. Норильской и оз. Пясино снимем в начале зимы, в ноябре, а восточную с Норильскими озерами в конце зимы, в феврале-марте. Съемку и промеры р. Пясины проведем летом, для чего на исток из озера зимою завезем из Дудинки рыбачью лодку и на ней спустимся вниз до устья, откуда уйдем морем в Диксон, где есть полярная станция. Съемку будем вести вместе с Базановым, а я, кроме того, и геологические наблюдения.
Наша работа по необходимости будет маршрутной, где пройденные расстояния измеряются скоростью хода оленей. Достаточно достоверными такие маршрутные съемки становятся, если периодически будут опираться на точно определенные пункты. Ими у пас станут астрономические определения в устьях речек и других географически приметных местах примерно через 50- 75 км маршрута. Для наблюдений у меня имелся универсальный теодолит тридцатисекундной точности и несколько хронометров, полученных от Географического общества. Они позволят определять положение опорных пунктов на местности с точностью до 160- 480 м. Для карты масштаба 10 км = 1 см (1:1 000 000), которую мы собираемся составлять, это представит погрешность размером укола иглы циркуля.
Вести съемки зимой на севере в мороз и ветер дело нелегкое. Чтобы облегчить эту работу, сделали специальные рамочные планшеты с вмонтированными в них буссолью, часами и тетрадью для записей и зарисовок. Тетрадь вкладывалась внутрь рамки так, чтобы она не трепалась от ветра и легко вынималась для смены страницы. Карандаш и резинка крепились на шнурках и вкладывались в футлярчики на планшете. Весь планшет прятался в парусиновый чехол, который висел на шее. Хронометры хранили в двойных водяных термосах, обшитых снаружи и внутри оленьими шкурами, а теодолит вместо костяного масла смазан от мороза керосином. Работали мы в полушубках с подшитыми к рукавам меховыми рукавицами, прорезанными у ладоней, куда можно было высунуть пальцы для записей. В сильные морозы поверх полушубков надевали сокуи - меховые балахоны с капюшонами, но в них было тяжело работать, и мы предпочитали их не надевать. Все эти кажущиеся мелочи значительно облегчали нам работу и делали съемку более подробной и точной.
В начале ноября пришли олени, и мы с Базановым выехали на р. Рыбную, к Часовне, где будет формироваться караван. С нами пойдут пастухи Михаил и Афанасий Манто и долганин К. Лаптуков. Мы себе для ночевки берем нартяной чум. Это обычная, только большого размера, нарта, на которую поставлен легкий, из планок, прямоугольный каркас, обтянутый чехлом из выделанных оленьих шкур. Сверху от сырости надевается еще чехол из парусины, а внутри все обтягивается ситцем непременно яркой расцветки. Размер чума 3- 3,5 м длины, 1,7- 2,0 м ширины и 4,6- 4,7 м высоты. Внутри, в передней части, ставятся небольшая железная печка, в задней - разборные нары для спанья. Можно поставить столик, сделать одно -два окошечка. Везут такой чум б оленей. Нартяной чум меньшей величины без печки размером 2- 2,5 м
