Вернемся к неповоротливой бюрократической системе, которая не может обеспечить высоких темпов индустриализации. Поэтому я прошу комиссию сохранить наш промысел как самостоятельную хозяйственную единицу. Расширить применение наших методов и использовать наш опыт для развития всей нефтяной промышленности.

В зале воцарилась тишина. Студенцов сидел, плотно сжав губы, его лицо словно окаменело. Орджоникидзе о чем-то негромко переговаривался с Курчинским.

— Есть еще желающие выступить? — спросил Курчинский, обводя взглядом зал.

Желающих не нашлось. Все аргументы высказаны, все карты открыты. Теперь предстояло самое сложное. Ожидание решения комиссии.

Глава 11

Итоги совещания

— Товарищи, предлагаю перейти к принятию решения, — Курчинский посмотрел на часы, бросив взгляд на Орджоникидзе.

Нарком тяжелой промышленности откинулся в кресле, задумчиво постукивая пальцами по столу. Его характерный кавказский профиль казался высеченным из камня. Взгляд из-под густых бровей непроницаем. Наконец он кивнул:

— Давайте подведем итоги. Мы заслушали обстоятельный доклад товарища Краснова. Ознакомились с материалами проверки Главнефти. Выслушали мнения представителей различных ведомств и экспертов. Картина получается неоднозначная.

Орджоникидзе сделал паузу, окинув взглядом затихший зал:

— С одной стороны, нельзя отрицать экономическую эффективность Татарского промысла. Показатели впечатляющие. Особенно в области качества нефтепродуктов и себестоимости добычи. Это факт, подтвержденный цифрами. А с цифрами, как говорится, не поспоришь.

Сердце у меня учащенно забилось. Начало хорошее.

— С другой стороны, — продолжал нарком, — организационная модель, предложенная товарищем Красновым, вызывает определенные сомнения. Не с точки зрения эффективности. Тут как раз все в порядке. А с точки зрения системности. Можно ли распространить эту модель на всю нефтяную промышленность? Не приведет ли это к дезорганизации централизованного снабжения?

Студенцов в углу чуть заметно выпрямился. В его глазах мелькнул отблеск надежды.

— Но главный вопрос даже не в этом, — Орджоникидзе обвел взглядом присутствующих. — Главный вопрос в том, соответствует ли предложенная модель общей линии на построение социалистического хозяйства?

В зале повисла напряженная тишина. От следующих слов наркома зависела не только судьба промысла, но и всего моего плана по созданию нового нефтяного центра страны.

— После тщательного изучения материалов я пришел к выводу, — медленно произнес Орджоникидзе, — что нам необходим разумный компромисс.

Он встал из-за стола и прошелся по залу, заложив руки за спину:

— Нельзя отказываться от очевидных достижений Татарского промысла. Это было бы хозяйственной ошибкой. Но нельзя и создавать прецедент полной автономии предприятия. Это противоречит принципам планового хозяйства.

Орджоникидзе остановился посередине зала:

— Поэтому предлагаю следующее решение. Преобразовать Татарский промысел в Специальное управление по разведке и разработке нефтяных месторождений между Волгой и Уралом при НКТП. Сохранить существующую систему управления промыслом с некоторыми корректировками. Усилить партийный контроль за хозяйственной деятельностью. Разработать четкую систему планирования и отчетности, гарантирующую выполнение государственных заданий.

Я едва сдержал торжествующую улыбку. Статус Специального управления — это даже больше, чем я рассчитывал.

Такой статус давал возможность не только сохранить контроль над существующим промыслом, но и распространить его на всю территорию между Волгой и Уралом. Именно там, где я знал о существовании крупнейших месторождений, еще не открытых в этом времени.

Нарком сделал паузу, внимательно наблюдая за реакцией:

— Это позволит сохранить все положительные стороны эксперимента и одновременно встроить его в общую систему планового хозяйства.

Студенцов побледнел, его тонкие пальцы нервно комкали безупречно чистый платок. Для него это было не просто поражением.

Это полный разгром. Вместо передачи промысла под управление Главнефти я получал контроль над огромной территорией с потенциальными нефтяными запасами.

— Есть возражения против такого решения? — спросил Курчинский.

Студенцов слегка приподнялся со своего места:

— Товарищ Орджоникидзе, я считаю необходимым ограничить полномочия Специального управления только существующим промыслом. Расширение его деятельности на всю территорию между Волгой и Уралом преждевременно и необоснованно.

Орджоникидзе нахмурился:

— Товарищ Студенцов, мы ведь только что выслушали доклад геологической службы и военного ведомства. Стратегическая важность развития нефтедобычи в этом регионе не подлежит сомнению. А товарищ Краснов уже доказал эффективность своих методов. Думаю, нецелесообразно дробить управление разведкой и добычей в этом перспективном районе.

Это был окончательный удар по позициям Студенцова. Он медленно опустился на стул. Лицо приобрело восковую бледность.

— Другие замечания есть? — спросил Курчинский.

— Предлагаю уточнить формулировку по системе оплаты труда, — вмешался Тарханов из партийного комитета. — Необходимо подчеркнуть, что премиальная система действует в рамках общегосударственной тарифной сетки и норм выработки.

— Принимается, — согласился Орджоникидзе. — Еще предложения?

Больше предложений не последовало. Курчинский быстро записывал формулировки решения, а секретарь комиссии печатал их на машинке.

— Итак, с учетом всех замечаний комиссия постановляет, — зачитал Курчинский окончательный вариант: — Первое: преобразовать Татарский опытный нефтепромысел в Специальное управление по разведке и разработке нефтяных месторождений между Волгой и Уралом при НКТП. Второе: назначить товарища Краснова руководителем Управления с сохранением существующих методов организации производства. Третье: разработать механизм координации научно-исследовательской работы Управления с академическими учреждениями при сохранении собственной экспериментальной базы. Четвертое: применять систему материального стимулирования в рамках общегосударственной тарифной сетки и норм выработки. Пятое: усилить партийный контроль за хозяйственной деятельностью Управления. Шестое: в течение двух месяцев предоставить план разведки и освоения новых месторождений в указанном регионе.

Он оторвался от бумаги:

— Кто за такое решение?

Тринадцать рук поднялось вверх. Только двое воздержались — Николаев из ВСНХ и Сурков из Главнефти, оба сторонники Студенцова.

— Решение принято большинством голосов, — объявил Курчинский.

Орджоникидзе встал:

— На этом заседание комиссии объявляю закрытым. Товарищ Краснов, задержитесь на несколько минут. Есть вопросы по реализации принятого решения.

Члены комиссии начали собирать бумаги и покидать зал. Студенцов прошел мимо меня с непроницаемым лицом, лишь на мгновение задержав взгляд.

В серо-зеленых глазах читалась холодная ненависть. Он проиграл не просто битву. Он потерял целый нефтеносный регион, который, как я знал из будущего, станет основой «Второго Баку».

Когда все разошлись, в зале остались только Орджоникидзе, Курчинский, Постышев и я.

— Ну что, Краснов, вы довольны решением? — спросил Орджоникидзе, закуривая папиросу.

— Да, товарищ нарком. Это открывает большие перспективы для развития нефтяной базы в центре страны.

— Запомните одну вещь, — Орджоникидзе выпустил струю дыма к потолку. — Я поддержал вас не потому, что симпатизирую вашим методам управления. А потому, что стране нужна нефть. Качественная, дешевая, в больших количествах. Пока ваше Управление дает такую нефть, я буду вас поддерживать. Но если показатели упадут…

Он не закончил фразу, но и так все было понятно.

— Показатели не упадут, товарищ нарком, — твердо ответил я. — Теперь, с новым статусом, мы сможем работать еще эффективнее. Более того, я гарантирую открытие новых крупных месторождений в течение года.

Орджоникидзе удивленно поднял брови:

— Откуда такая уверенность?

— Предварительные геологические исследования, — я старался говорить спокойно, хотя сердце