— Этот ритуал может принести тебе и другую пользу, — вкрадчиво сказал он, не сводя с меня пронзительного взгляда.

— Какую? — спросила я с нескрываемым недоверием в голосе. — Поможет мне сбросить лишний вес, обратив в скелета? Навсегда избавит меня от проблемы укладки волос вместе с самими волосами?

— Я не просто так сказал, что смерть всегда будет идти с тобой рука об руку.

— Ты не так сказал!

— Неважно. Джуди, ты слишком тесно взаимодействуешь с некротической энергией, и она уже пропитала всё твоё тело. Теперь она с каждым днём постепенно, но неизменно сокращает срок твоей жизни и искажает твою душу. И это процесс, который просто так не повернуть вспять.

— Ты это только сейчас придумал, — отмахнулась я, но ощутила, как на мгновение в груди легонько кольнуло. — Понял, что правдой меня не убедить, и теперь попросту пытаешься обмануть. Я бы почувствовала, если бы что-то изменилось в моём теле.

— В своё время я тоже так думал, — сказал Тарагвирон с какой-то очень непривычной и плохо понятной мне интонацией. Это что, сожаление? Даже окружающие нас скелеты обратили на это внимание и принялись удивлённо перешёптываться, глядя на лича. — Я изучал магию смерти слишком долго и вскоре оказался на краю пропасти. Выход из неё был один — прыгнуть в неё самостоятельно, принять объятия смерти и стать её партнёром, а не пешкой. Последние годы своей смертной жизни я провёл в судорожных поисках способа обратить себя в лича, и делал я это лишь по той причине, что боялся. Я боялся умереть навсегда.

Я мрачно взглянула Тарагвирону в глаза. Да, на его черепе было невозможно читать эмоции, но глубоко внутри я чувствовала, что он говорит искренне, что он говорит правду, изливает душу и обнажает на ней старые и очень глубокие шрамы. Шрамы, которые не исчезнут никогда.

— Ты с самого начала знал, что эта магия со временем меня убьёт? — сухо спросила я.

— С того момента, как осознал, что ты наделена невероятным талантом к управлению арканой и можешь стать выдающимся некромантом, — честно ответил Тарагвирон.

— Но ведь на одной некромантии свет клином не сошёлся. Я могла бы преуспеть не хуже и в других школах магии.

— Верно.

— И осталась бы цела и невредима.

— Верно.

— Но ты всё равно ничего мне не сказал о главном риске применения некромантии.

— Так и есть.

Я поджала нижнюю губу и стиснула кулаки. Я была безумно зла на лича, но ещё больше злилась на саму себя. С самого начала я знала, что Тарагвирону нельзя доверять, что он эгоистичен, жесток и опасен. В прошлом он творил ужасные вещи и не испытывает угрызений совести за содеянное. Он тот, кто он есть, и не собирается меняться.

— Однако, ты говоришь мне это сейчас, — произнесла я, с трудом скрывая дрожь в голосе. — Зачем? Чтобы убедить меня обратиться нежитью?

— Нет, — ответ лича оказался для меня неожиданным.

— Тогда для чего?

— Я сказал, что процесс искажение души непросто повернуть вспять.

— Ты не так сказал.

— Но ты умеешь делать и куда более сложные вещи. Если ты обуздаешь некротическую энергию, возьмёшь её под свой полный контроль и отделишь от своей души, то сбережёшь отведённый тебе срок.

— А для этого мне нужно провести задуманный ритуал, — догадалась я.

— Да. Но немного усовершенствованный. Ещё чуть более сложный. И чем раньше ты это сделаешь, тем выше вероятность успеха и тем меньше пострадает твоя душа. Я расскажу, что именно нужно сделать.

Мне потребовалось немного времени, чтобы переварить слова лича. Сперва он меня напугал, затем разозлил, а теперь пытается обнадёжить и предлагает помочь, подталкивая навстречу смертельной опасности. Это был не тот случай, когда я торопилась слепо довериться учителю.

— Если я однажды узнаю, что всё сказанное тобой всего лишь ложь, цель которой — обратить меня в нежить, то я заставлю тебя заплатить, — сказала я Тарагвирону, стараясь сдерживать свои эмоции. — И ты сильно пожалеешь о содеянном. Ты же это понимаешь?

— Ты не узнаешь, были ли мои слова правдой или ложью, — спокойным тоном ответил лич.

— С чего ты так в этом уверен?

— Всё просто: ты успешно проведёшь ритуал, обуздаешь некротическую энергию и останешься жива. И будешь жить долго и счастливо, если только не закончишь на костре инквизиторов или с орочьими клыками, вонзёнными в твою шею. Так что тебе будет незачем погружаться в некоторые из моих тайн, и ты не найдёшь причину мне отомстить.

Я тяжело вздохнула, а затем усмехнулась. Мой учитель был дьяволом во плоти… Ну практически во плоти. Он всегда нашёптывает мне на ухо свои советы, которые, как правило, идут перпендикулярно привычным мне нормам морали, а когда я обращаюсь против него, то лич находит нужные слова, чтобы заставить меня смягчиться и простить его.

— Дьяволы ты, Тарг, — сказала я, печально улыбнувшись. — Самый настоящий дьявол.

— Я не дьявол, — ответил он, покачавшись из стороны в сторону. — Но несколько раз мне доводилось с сотрудничать с парой из них.

Когда огромный магический круг был закончен, я проследила за тем, чтобы никто из мертвецов не находился в его пределах, а затем ступила в самый центр и начала произносить первое заклинание. Потоки арканы пришли в движение, руны озарились всеми цветами радуги, а внутри подземного зала засвистел сильный ветер.

Когда я закончила, магический круг засиял так сильно, что в зале стало светло как в солнечный день под ясным небом. Аркана напитала меня, руны и всё помещение, и я начала читать следующее заклинание.

Ногами я ощутила лёгкую вибрацию. Снаружи гробницы донёсся раскат грома, но, полагаю, виной была лишь пасмурная погода, а не мои манипуляции. Впрочем, полной уверенности в этом у меня не было. Подкреплённые магией слова звучали с оглушительной громкостью, от которой у меня заложило уши. Руны начали менять цвет и вскоре обрели зловещий багровый налив.

Когда настала очередь следующего заклинания, я почувствовала, как кровь в венах будто бы закипела, горло начало сильно болеть, а голос зазвучал с лёгкой хрипотой. С каждым произнесённым мной словом руны источали всё более яркий багровый свет, и я отчётливо ощущала, как магия смерти стремительно наполняет помещение.

Некротической энергии скапливалось много, слишком много, значительно больше, чем я того ожидала, и теперь мне предстояло расплатиться за содеянную ошибку. Всё моё тело сковала острая боль, а на мои плечи будто бы опустились две костлявые ладони. Они плавно и очень нежно обхватывали меня будто руки матери, сжимающей грудного ребёнка, вот только их пальцы медленно тянулись