Но даже от моего слишком долгого молчания тень заколыхалась, грозя растаять. И я решился.

Вытащил нож, чиркнул по руке. Кожу лица стянуло — наверное, она привыкла к наложенной Шасти маске.

Тень уставилась на меня, поджав губы. Видно, ожидала чего-то иного, чем подросший княжич Камай.

— Это лицо тоже чужое тебе, — в голосе Дьайачы появилось раздражение. — Кто ты? Как ты сюда попал, воин? Сними все свои маски!

Пришлось сделать самую честную рожу:

— Я не могу.

— Почему? — удивилась тень. — Это всего лишь чужая мне магия. Убери её!

Пришлось признаться:

— Я не владею магией. Я умирал и вдруг оказался здесь. Меня не спросили, заточив в это тело. И снять его, как личину, я не могу.

Тень задумалась.

— Значит, ты — чужак… — пробормотала она. — Но как ты сюда попал?

Я пожал плечами.

— Расскажи мне, что ты помнишь⁈ — потребовала тень. — Видел ли ты кого-то в солнечной тьме между мирами?

Солнечной тьме?

Удивительно. Но я тоже запомнил зал равновесия, как тьму солнечных пылинок. Всё забылось, стёрлось кроме этого образа.

Может, эта тень знает тех теней, что послали меня сюда?

— Впусти сначала моих друзей, — решился я. — Они в опасности. Потом я расскажу тебе всё, что запомнил.

— Они не могут больше входить в пещеру! — отрезала тень. — Эксперимент прекращён!

— Какой эксперимент? — быстро спросил я.

— Я пыталась дать этим диким племенам то, что может стать настоящей силой, — сказала тень немного обиженно. — Но они хотят только убивать друг друга.

— Ты давала им мечи, и хотела научить добру? — удивился я.

— Предлагалось многое, — призналась тень. — Но теперь они выбирают только мечи.

Я нахмурился. Спросил:

— Ты — гора? Ты стоишь здесь и ждёшь тех, кто придёт сюда за испытаниями и сном? Но приходят только воины? А раньше приходили и охотники, и торговцы? И ты давала им ячмень или стальные котлы?

Я вспомнил котёл в доме Майи. Сделанный искусно. Не в пример тем, что были у нас в лагере.

— Да, воин, — отозвалась тень.

— И ты решила, что люди хотят только одного — сражаться?

— В этом их злая болезнь! — прошипела тень. — Они больше недостойны приходить за моим сном! Их мир угаснет! Они умрут все и не оставят потомков! Я выберу других людей!

— Выберешь? — переспросил я. — Значит, ты уже выбирала раньше? Волков? Что ты с ними сделала?

Тень заколыхалась. Я понял, что разговор ей не нравится. Но и любопытство щекочет. Она тут таких «зайцев» ещё не видела.

— Кто ты? — прошипела она. — Ты похож на детей этой земли, но думаешь ты иначе. Как ты попал в этот мир?

— Впусти моих друзей, — попросил я, как мог мягко. — И мы поговорим.

— Я не могу, — она снова заколыхалась. — То, что решено — то уже решено, обратного пути нет. Они нарушили всё, что было сказано им. Посмотри — они пришли сражаться перед самым моим лицом, чтобы я видела, как они нарушают клятвы! Как убивают друг друга!

— Ты сама дала им оружие.

— Я давала то, о чем они не могли лгать во сне! Они хотели только оружия!

— Посмотри на моих людей? — попросил я.

Стена посветлела, став полупрозрачной. Я увидел Нишая, сидящего на земле. И Сурлана, который пытался напоить его из своего бурдюка.

— Они — такие же воины! — сказала тень.

— Среди них есть охотники. И сны их — иные. Впусти — и ты увидишь, что ошибалась.

— Я не могу, — тень заколыхалась. — Я не меняю своих решений. Но я могу остановить время. И ты выйдешь к ним ровно через одно мгновение — длинное здесь и короткое там. Говори!

— Хорошо, — кивнул я, понимая, что у тени — свои загоны. — Останавливай. И поговорим. Но тогда я тоже буду задавать вопросы.

Лёгкий ветерок пронёсся по пещере. Я увидел, как замерли Нишай и Сурлан. Время остановилось.

— Кто ты? — спросил я тень. — Только не надо рассказывать мне про «Дьайачы», я всё равно не знаю, что это такое. Объясни проще, для чужака. Иная цивилизация? Дух?

— Я — суть познания мира, — сказала тень с пафосом. — Его овеществлённая суть. Когда жизнь дорастает до самопознания, сначала появляется суть.

— Как это? — не понял я.

— Всё живое рано или поздно обретает разум. Но первой рождается его тень, его квинтэссенция. Она питает живых своего мира, и растёт вместе с ними.

— Ну, хорошо, допустим, — кивнул я. — Ты то, что питает разум людей? Заставляет их осмысливать мир, строить города и приручать животных?

— Да-а, — выдохнула тень. — А кто ты?

— Я — человек, но родился я в другом мире. Меня послали сюда те, что назвали себя «синклит». Ты знаешь, кто это?

— Синклит? — всколыхнулась тень. — Так значит, у этого мира уже завелись кости?

— Кости?

— Красная кость, — прошипела тень. — Суть мира — это то, что предшествует появлению жизни, а кости — её результат. Опыт самых лучших его детей, ставший костями, на которых держится мир.

— Значит, такая цивилизация уже не погибнет, даже если ты бросишь её?

— Может быть, — пошипела тень с сомнением. — Суть — древнее костей, но… — она замялась.

— Но кости — крепче?

Дьайачы замолчала, раздумывая.

Поверила ли она мне? А если да, то можно ли переубедить её? Заставить помочь нам? Ведь если у мира есть кости, он совсем не так прост, как ей кажется.

— Скажи, как они выглядели, эти тени синклита? — спросила вдруг Дьайачы. — Как волки? Драконы?

— Как люди, — пожал я плечами.

— О, — удивилась тень. — Только как люди?

— Разумных волков там не было точно, — кивнул я. — А почему ты спрашиваешь про драконов? — Осознание истины пронзило меня как молния. — Неужели цивилизация драконов предшествовала волкам? Неужели — и они разумны? Могут говорить, могут?..

— А чему ты удивляешься, человек? — перебила меня тень — Если