Шрифт:
Закладка:
Этапная, ситуационная и социальная «градуированность» одной и той же души (в данном случае души-призрака, или второй души, по В. Н. Чернецову) не раз вводила ученых в заблуждение, заставляя принимать единство за множественность, что, собственно, и явилось одной из причин констатации мнимой множественности душ.
Манси считали, что душа-призрак, попав в Нижний мир, жила там столько, сколько человек на Земле, к концу жизни всё более уменьшаясь, вплоть до полного исчезновения. По представлениям хантов, душа-призрак претерпевает в Нижнем мире обратное развитие — от взрослого состояния к младенческому, после чего на Земле рождается новый человек.
Похоронные ритуалы, связанные с посмертным устройством души-призрака, всячески подчеркивали, что у живых и мертвых разные пути, которые не должны совпадать. Ненцы, ханты, манси, селькупы и др. выносили покойника не через дверь, а через окно или специально проделанное в стене отверстие — в ту сторону, где находился Нижний мир (обычно на север или на запад). Ненцы, возвращаясь с кладбища, двигались спиной вперед и, сев в нарты, ехали не по старому следу, а параллельно ему. Кеты уходили от захоронения, не оглядываясь назад; последний в процессии должен был положить поперек тропинки палку, которая как бы преграждала умершему путь обратно к людям. У чукчей при возвращении с похорон распорядитель («защитник») проводит позади идущих снегоотбивалкой черту поперек дороги, символизирующую бездну или глубокую реку. Рядом оставляет один или несколько камешков, означающих крутые горы. «Кроме того, при нем находится маленькая чашка и пучок травы, употребляемые при смывании покойника; то и другое он зарывает в снег. Чашка превращается в море, а трава в непроходимую чащу» (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 188).
Основная масса могильного инвентаря, равно как и погребальная пища, помещалась в могилу с целью снабдить покойника (его душу-призрак) «дорожным» запасом на период путешествия в страну мертвых — опасного и весьма продолжительного. У карагасов путь до Нижнего мира длился три дня. Поэтому родственники клали в могилу трехдневный запас пищи — три заварки чая, три куска лепешки и некоторое количество табака (Васильев В. Н., 1910. С. 75). Чукчи, помимо посуды, хозяйственно-бытового инвентаря и пр., снабжали покойника тремя небольшими мешочками с провизией.
С покойником, исполнявшим при жизни особые производственные или социальные обязанности (кузнецом, шаманом, вождем и др.), кроме «дорожных» вещей, обычно клали знаки профессионального, культового или социального достоинства. Нередко, пользуясь «оказией», поручали покойному доставить в мир мертвых посылку для ранее умерших сородичей. Остяки «иногда с одним покойником кладут лишний запас платья с тем, чтобы он передал его по назначению тому или иному из ранее умерших» (Поляков И. С., 1877. С. 64). С погребаемым чувашом, сообщает А. Вышеславцев, клали, кроме всего прочего, «различных снедей и при прощании просили передать все это в подарок прежде умершим родственникам» (Вышеславцев А., 1886. С. 275). Вместе с тем класть с покойником могильное имущество, подаренное богатыми людьми, было не принято: все равно его отберут на том свете покойные родственники дарителя (Богораз-Тан В. Г., 1939. С. 185).
Считалось, что умерший, не снабженный транспортным средством, идет в потусторонний мир пешком. Поэтому для быстрейшего достижения Нижнего мира душа-призрак обеспечивалась средствами передвижения. Тундровые оленеводы оставляли на могиле поврежденную нарту и убитых ездовых оленей. Якуты, алтайцы, буряты и другие северные сибирские скотоводы убивали на похоронах верховую лошадь. Таежные охотники-рыболовы снабжали умершего лодкой. Обычай захоронения в лодке был особенно распространен среди обских угров и селькупов: лодку распиливали надвое; в одну половину помещали покойника, другой прикрывали (Старцев Г., 1928. С. 64; Пелих Г. И., 1966. С. 104). В раннеселькупском могильнике Релка на Оби (Томская обл.; VI–IX вв. н. э.) с покойником оставляли ладьевидные чаши из глины и меди (Чин-дина Л. А., 1977. С. 39). В этой связи любопытно, что у кетских и тунгусских шаманов Туруханского края среди подвесок шаманского костюма имелась выкованная из железа лодочка с веслом, на которой шаман совершал свои путешествия по мирам Вселенной.
Душа-призрак в сравнении с могильной душой (душой-тенью) обладала большей автономностью, и ее легче было оторвать от тела — для этого, например, достаточно было сильно напугать человека. Но существовал и другой способ отчуждения души-призрака, заключавшийся в привлечении ее путем определенных магических действий в искусственно созданное подобие человека, названное именем того, кому хотели причинить вред. У васюганских хантов, «когда женщина хочет принести вред мужу, она изготовляет, чтобы никто не видел, из гнилого дерева идола, одевает его, прокалывает иглой, делает из дерева или бересты маленькую лодку, опускает туда изображение и отправляет его вниз по реке в царство мертвых» (Karjalainen K. F., 1921. S. 77). Подобные колдовские приемы отмечены и у других народов Сибири. Так, нганасаны, чтобы извести врага, делали из снега фигурку и прокалывали ее копьем, восклицая: «Пусть такой-то умрет! Такого-то убиваю!» (Грачева Г. Н., 1976. С. 56).
У якутов шаман, желая отомстить «другому шаману, делает из гнилушки человека с глазами, ушами и носом; эту человеческую фигурку мажет кровью и называет именем дьявола (духа-покровителя? — М. К.) шамана (конечно, если это имя известно). Затем связывают его ниткой или ремешком и секут, иногда до смерти, и в этом случае шаман его, хотя бы был и за тысячу верст, покрывается ранами, пухнет и умирает. Если же деревянного дьявольчика сожгут, то шаман его помирает весь в коростах» (Худяков И. А., 1969. С. 357). Чукчи делали из травы изображение своего недруга и ударяли им о землю.
Неоднократно отмеченное этнографами нежелание сибирских аборигенов фотографироваться объясняется тем, что фотография воспринималась как отделившаяся от тела душа-призрак или как изображение, которое душа-призрак может предпочесть живому телу и вызвать тем самым смерть своего хозяина.
Магические действия по насыланию «порчи» производили и другими способами. Чаще всего прибегали к колдовской манипуляции над частицей плоти врага (каплей крови, обрезанными ногтями, пучком волос и Др.): кололи ее иглой, жгли на огне и т. п. В результате человек, которому принадлежала эта частица, испытывал физические страдания или заболевал какой-нибудь болезнью, нередко приводившей к смерти. При невозможности достать частицу плоти можно было воспользоваться слюной или мочой. Чукчи, например, брали комок снега,
