— Скажи мне остановиться, — прорычал он. Звук с грохотом прошел через его грудь в мою, отразившись в точке, где мы соединились бы, если бы не наша одежда.

— Никогда, — выплюнула я.

Он толкнулся еще раз, сгибая пальцы так, что у меня перехватило дыхание.

Он собирался убить меня.

Я вздернула подбородок, какая-то часть меня приветствовала это как то, что я заслужила. Какая-то часть, которая видела, что я делаю, и испытывала отвращение от того, что я могла раздвинуть ноги для фейри, убившего мою сестру. Какая-то часть, которая ненавидела меня за то, что я чувствовала себя живой, когда делала это.

Его нос сморщился, затем хватка ослабла. Он повернулся с ревом, который потряс комнату.

Хватая ртом воздух, я наблюдала за его широкими плечами, когда он выбегал. Он даже не потрудился захлопнуть за собой дверь.

Люстры все еще звенели, когда я смеялась.

Я бы выиграла. Сражение, если не войну. Но я бы выиграла.

ГЛАВА 19

Я не видела принца до конца дня. Он как будто забыл обо мне, что меня вполне устраивало. Я исследовала столовую и близлежащие части дворца, разыскивая свой кинжал и изучая планировку. Там была целая библиотека, но я была здесь не для того, чтобы читать, а только для того, чтобы найти оружие, которое позволило бы мне выиграть эту войну.

Мне не повезло.

И еще меньше, когда я обнаружила, что дверь в его кабинет заперта. Может быть, однажды я смогу стащить у него ключ. Кинжал должен был быть там.

В конце концов, Кадан пришел и забрал меня из-за своей королевской колючести. Я воспользовалась возможностью, чтобы поблагодарить его за мазь. Бросив взгляд вдоль коридора, он лишь кивком поблагодарил меня, затем, сжав губы в тонкую линию, доставил меня в комнату принца.

В ту ночь мне не разрешили спать на кровати.

Принц выражал свое недовольство различными другими способами в течение следующих двух недель. Я прислуживала ему за каждым приемом пищи. Мне не разрешалось носить обувь или украшения, кроме ошейника. Большую часть времени он оставлял меня с Селестиной, как будто не мог выносить моего вида.

Но я знала лучше.

Ему не мог нравиться мой вид.

Однажды утро выдалось ясным и хрустящим. За ночь выпал снег, укрыв дворец своим тяжелым одеялом. Он смягчил ломаные линии разрушенных хозяйственных построек. Оно стерло трещины в статуях сада и проникло сквозь разбитые купола.

В тот день мне разрешили шелковые туфельки, но они не обеспечивали достаточной защиты, поскольку принц повел меня в восточную часть сада. Холод пощипывал пальцы ног сквозь тонкую ткань, которая вскоре пропиталась талым снегом.

Он двигался бесшумно и быстро по пушистым дюймам белого, в то время как мои шаги скрипели. Наше дыхание струилось туманом в холодном воздухе. У него были великолепные перья, возможно, из-за того, каким горячим он всегда был.

На нем была корона и обычные рубашка и брюки. Его единственной уступкой снегу была легкая куртка. Тем временем я надела одно из множества шелковых платьев. Ни пальто, ни плаща. Даже шарфа не было.

Мы проехали мимо разрушенного здания, которое, возможно, когда-то было небольшим храмом. Его крыша была открыта небу, и плющ полз по осыпающимся стенам, сражаясь со снегом, чтобы вернуть каменные останки.

Потребовалось всего несколько минут, чтобы добраться до озера, которое доминировало по эту сторону садов, но мои ноги горели от холода. Невозмутимый, он выпил кофе и позавтракал под куполом с видом на замерзшую поверхность озера, оставив меня стоять на снегу.

Это выглядело как что-то с картины или из сна. Идеальные белые колонны с тонким золотым декором у их оснований. Купол покрыт снежной коркой. Всплеск красок, изображавший принца, восседающего на мраморном троне и созерцающего свои владения.

Он ел не спеша, остановившись только для того, чтобы позвать:

— Ты голодна, маленькая птичка?

Я встала по стойке «смирно», не сводя глаз с озера и мурен, снующих по его поверхности, их черные перья резко выделялись на фоне покрытого инеем пейзажа.

— Я приму это как «да». Держи. — Ухмыльнувшись, он бросил в мою сторону печенье. Оно упало в снег в трех футах от меня.

Я ела из его рук. Я отпивала из блюдца. Но я не собиралась есть с пола.

Руки по швам, я сидела неподвижно и пыталась игнорировать пронизывающий холод. Он натягивал мои мышцы, заставляя их дрожать в поисках тепла. Я не доставлю ему удовольствия видеть мой дискомфорт.

Он с ворчанием пожал плечами и вернулся к своей еде.

— Поступай как знаешь.

Шли минуты, я держала руки прижатыми к бокам, но в конце концов не смогла сдержать дрожь. Ледяной холод пронзал пальцы ног волной за волной стреляющей боли. По крайней мере, у меня не стучали зубы.

Я осторожно приподняла одну ногу, давая ей небольшую передышку от соприкосновения со снегом, прежде чем поставить ее на пол и поднять другую. Я не была уверена, был ли холодный воздух против мокрых туфелек лучше или хуже, но я искала идеи о том, как еще облегчить свои страдания.

Принц допивал вторую чашку кофе, когда Кадан вышел с пачкой писем. На нем были кожаные сапоги и толстое пальто с оторочкой из лисьего меха. Я не могла не смотреть на это с тоской.

К этому моменту я была вынуждена скрестить руки на груди, отчаянно пытаясь засунуть ладони под мышки, чтобы хоть как-то согреться. По крайней мере, пальцы на ногах теперь скорее онемели, чем болели. Мой нос и щеки тоже потеряли всякую чувствительность.

Кадан посмотрел на меня, проходя мимо, и быстро улыбнулся, пока принц не смотрел. Я не была уверена, что о нем думать. Пытался ли он стать союзником? Другом?

— Это прибыло сегодня утром, Сефер. — Он протянул письма. — Я думаю, что все они из Луминиса.

— О, какая радость.

Я могла видеть принца только в профиль, но его опущенные веки и плоский рот все еще подчеркивали его сарказм. Неспособность скрыть свою звериную сторону сделала его отношения со столицей натянутыми.

Когда я впервые увидела принца в зале на одном из наших выступлений, он не так уж сильно отличался от Кадана. Заостренные уши и острые клыки, но в остальном похож на человека, хотя выше и привлекательнее любого человека, которого я видела.

Его магия изменения формы позволила ему скрыть когти и хвост, и на руках тоже не было никаких признаков полос. Это помогло ему слиться с толпой, сделать себя приемлемым для столицы.

Но проклятие забрало все это. Теперь он не мог скрыть зверя внутри.

Хорошо.

Это было крошечное пламя свечи, приносящее утешение среди пронизывающего холода и моего прерывистого дыхания.

Принц рылся в письмах, хотя Кадан неотступно следовал