Сефер — нет, принц глубоко вздохнул и пожал плечами.

— Итак… Я вырос с Селестиной, а не со своей сестрой, и она… ну, я полагаю, она шагнула в эту пустоту. — Уголок его рта приподнялся, его обычно жестокие линии смягчились розовым огнем. — Я все еще задаюсь вопросом, на что это было бы похоже, если бы нас было трое. Но, возможно, Луминис не справился бы с этим.

Вопреки себе, я тихо рассмеялась. Я поймала себя на том, что не успела извиниться за его сестру. Я бы этого не сделала. Не тогда, когда он забрал мою.

Я могла бы объявить перемирие на сегодняшний вечер, и я могла бы что-то почувствовать к его сестре, у которой не было шанса выжить, но это ничего не значило. Видеть Селестину такой больной было тяжело для меня, как и для аургвина. Это ничего не изменило. Это не изменило моих планов.

Это просто означало, что, когда принц будет лежать мертвым у моих ног, я узнаю все грани его чудовищности.

И, как оказалось, даже у чудовища были чувства.

ГЛАВА 16

Прошлой ночью мы не ложились спать допоздна. Сефер не уходил до тех пор, пока целительница не закончила и не сказала, что утром Селестин поправится. Только после того, как мы посидели с ней еще несколько часов, и она, наконец, проснулась. Улыбаясь, она сказала нам:

— Отвалите и дайте мне как следует выспаться без вашей суеты вокруг меня.

Казалось, что болезнь позволяла тебе безнаказанно послать принца на хуй. Отмечено.

Утром я проснулась поздно, и мне пришлось тащить себя из постели на обычную тренировку. Мои царапины почти исчезли благодаря мази Кадана, но ноги болели после отчаянной пробежки по лесу.

— Я полагаю, после всех этих тренировок ты захочешь выступать, не так ли? — Сефер сел на кровати, наблюдая.

Но перемирие прошлой ночью закончилось. Я не стала отвечать. И мне нужно было перестать называть его по имени. Он был «принцем» и не более того.

Лежа животом на полу, я потянулась назад и обхватила лодыжки, образуя петлю.

— Я задал тебе вопрос.

Я бросила на него взгляд и ухмыльнулась, чтобы сказать, что прекрасно его расслышала.

Его челюсть двигалась из стороны в сторону, этот мускул подергивался.

Пока я отжималась, он задал мне еще пару вопросов. Я не ответила.

Наконец, он подошел к тому, кого я ждала.

— Почему ты пыталась убить меня?

Я взглянула на него, приподняв бровь, и выпрямила руки. На этот раз я бы ему кое-что дала. В награду за то, что он задал вопрос, который я больше всего хотела услышать.

— Я думала, тебе все равно.

— Мне любопытно.

Я вскочила на ноги, и, как я и надеялась, его глаза расширились, и он наклонился вперед, пристально глядя на меня. Он думал, что я собираюсь ответить.

Вместо этого я пожала плечами и потянулась, затем прокралась в ванную, чтобы умыться.

Когда я вышла, он кипел от злости, мышцы практически вибрировали от едва сдерживаемого гнева. Он протопал в ванную, помахивая хвостом. Он оставил мой наряд, украшения и духи разбросанными по кровати.

Я не спеша одевалась, улыбаясь про себя. Это было не совсем то же самое, что вонзить железный кинжал ему между ребер, но это было настолько близко, насколько я могла сейчас подойти.

Каждый день, когда он мылся, я искала свой клинок в разных частях комнаты. Я действовала методично, мысленно распределяя сектора, проверяя по одному каждый день. Вчера я завершила проверку и не нашла никаких следов. Не то чтобы я могла винить его за то, что он спрятал их где-то в другом месте. Он был высокомерным, но не глупым.

Мои победы пока должны оставаться незначительными. Я обдумывала способы уединиться в других частях дворца и расширить свои поиски.

Он выскочил из ванной, полностью обнаженный, член раскачивался при каждом шаге. Это было так неожиданно, что я поймала себя на том, что какое-то время наблюдал за его захватывающей дух длиной, прежде чем вспомнила и оторвала взгляд. Должно быть, он был сильно зол, потому что даже не ухмыльнулся и не отпустил наводящую на размышления шутку, когда заметил, что я пялюсь.

Это было мое первое предупреждение.

Моим вторым вариантом была выбранная им одежда — полностью черная. Принц никогда не носил таких мрачных тонов, если только они не сочетались с каким-либо цветом. Он предпочитал зеленый и синий — цвета роста и ясного неба. Я бы списала это на его близость ко Двору Рассвета, но, возможно, это было скорее отражением его яркой личности.

Он был жесток, да, и высокомерен, безусловно. Но он много смеялся и заставлял окружающих смеяться еще больше. Иногда он даже улыбался с простым удовольствием, а не порочно. Игривый и спонтанный, я могла понять, как он собрал свой собственный двор.

Но сегодня…

Сегодня он был в черном и приказал мне следовать за ним.

Закутавшись в неловкость, как в плащ, я поспешила следом.

Мы прибыли в шумную столовую на обед. Селестин бросила один взгляд на принца, и ее брови поползли вверх.

Еще одно предупреждение.

Рорк поприветствовал его, широко улыбаясь, черные глаза блестели. Кадан выдвинул стул и пошел налить ему выпить.

— Нет. — Голос принца разнесся по комнате с жужжанием, которого я раньше не слышала. Он отражался в каждом бокале и тарелке, в кафельном полу и даже в люстрах над головой. Они издавали такой нестройный звон, что у меня заныли зубы.

Все замолчали.

— Мой питомец будет прислуживать нам сегодня. — Взмахнув хвостом, он отпустил слуг.

Кадан вернулся на свое место, нахмурив брови.

Прислуживать им. Прекрасно. Это было бы не так уж плохо. Возможно, принцу не понравилось наказание после того, как он всю ночь беспокоился о Селестине.

С чрезмерно милой улыбкой я схватила его тарелку и положила на нее картофель, обжаренный с розмарином и чесноком. От его запаха у меня потекли слюнки.

— Ближе, питомец. — Его большая рука скользнула по моей талии и притянула меня к себе, так что я оказалась прижатой к его ноге, накладывая ложкой еще овощей на его тарелку.

Я не отстранилась. Не потому, что его тепло было желанным. Только потому, что он хотел, чтобы я сопротивлялась.

Он ухмыльнулся своим друзьям, показав клыки.

— Я ожидаю, что она будет обслуживать вас именно так. — Его рука скользнула вверх, играя с моими волосами, прежде чем опуститься на поясницу. — Обязательно выражайте ей свою признательность так, как считаете нужным. — Когда я перегнулась через стол, потянувшись за блюдом с кровавым ростбифом, он похлопал меня по заду. — Хорошая девочка.

Я замерла. Всего на секунду. Просто с мгновенной вспышкой смешанного удивления и раздражения.

Но этого было достаточно, чтобы заставить его рассмеяться, низко и мрачно, и притянуть меня ближе.

— Такая хорошая девочка, — промурлыкал он.

Смех