Ты имеешь в виду, что воспринимаешь меня всерьез, когда я фейри? Он оскалил зубы, глаза сверкнули злорадством.

Затем кости и мышцы вокруг меня сдвинулись. Мех отступил, оставив полосатую кожу. Длинные саблевидные зубы втянулись в удлиненные клыки. И он превратился из огромного саблезубого кота в мужчину-гиганта.

Не человек. Нет, вы никогда не спутаете его с человеком. Но не настолько чудовищный.

Но все еще очень обнаженный. И все еще свернувшийся вокруг меня, его горячая плоть на моей спине, его рука вокруг моей талии, что-то выпирающее у меня на заднице.

Я прочистила горло и отстранилась.

— Ну, более серьезно. Ты все еще смешон, но все относительно.

Он усмехнулся, садясь, звук был веселым, выражение его лица открытым и расслабленным, а не замкнутым и жестоким.

— Возможно, это самая приятная вещь, которую ты мне когда-либо говорила. — Его улыбка была прихорашивающей, когда он поднялся с кровати. Его хвост образовал дугу позади него, для разнообразия не размахивая от возбуждения.

Я старалась не подниматься к его обнаженному заду. Мне это не совсем удалось.

— Я говорила тебе, что ты красивый, не так ли?

— Да, но ты не это имела в виду. — Он бросил взгляд через плечо, останавливаясь у бокового столика. — Или, по крайней мере, ты не хотела это иметь в виду. — Еще одна самодовольная улыбка.

Натягивая одеяло на себя, я отказалась отвечать. Высокомерная задница.

Он вернулся в постель с тарелкой фруктов и выпечки.

— Тебе нужно поесть.

Мои конечности действительно отяжелели, а желудок заныл от пустоты. Меня грызла нехватка энергии, как в те дни, когда я так усердно тренировалась с обручем и шелками, что забывала поесть.

Я взяла яблоко и печенье с корицей и приняла чашку дымящегося чая со специями, когда он предложил мне это.

Что-то в этом покалывало у меня в затылке. Что-то… не то. Но я не могла точно определить, что это было, и изнеможение размыло края моих мыслей, как пролитая вода размывает чернила.

Он поймал мою чашку, прежде чем она расплескалась, и я вздрогнула от долгого моргания. Должно быть, я отключилась.

— Думаю, с этим покончено. — Он взмахом хвоста убрал чашку и тарелку, и фейри-огни погасли. — Ложись.

Я слишком устала, чтобы спорить.

Мгновение спустя пылающий жар его тела — его тела фейри, а не саблезубого кота — обвился вокруг меня, грудь прижалась к моей спине, ноги обвились вокруг моих.

— А теперь спи. — Его голос с грохотом проникал в меня и щекотал затылок, посылая дрожь по позвоночнику. Он издал тихий звук и обнял меня за талию, прижимая ближе.

Я хотела спать.

И все же я лежала там, слишком чувствуя его горячую кожу, думая о том, как хорошо его большое тело поглощает меня. Совершенно другой вид тепла собрался у меня между ног.

Что, черт возьми, со мной было не так?

Я чуть не умерла, и теперь я лежала обнаженная с фейри, который убил мою сестру, чувствуя что-то в его теле и то, как оно сочетается с моим.

Дикая гребаная охота, я была больна. Извращенец. По-королевски трахнутый.

За исключением…

Меня не трахали. Уже давно. В этом и заключалась проблема. С момента приезда сюда у меня не было возможности выпустить пар. Эрик, возможно, и предал меня, но на что-то он был годен.

Все, что мне было нужно, — это немного времени для себя, чтобы удовлетворить потребности своего тела. Это остановило бы эти тревожные чувства.

ГЛАВА 22

Когда я проснулась, было еще темно. И рука Сефера больше не обнимала меня, его грудь больше не прижималась к моей спине. Мои мысли перед сном, должно быть, навеяли мне сны, потому что тупая пульсация отозвалась в моем центре. Мне не нужно было щупать между ног, чтобы понять, что я влажная.

Я затаила дыхание и прислушалась к нему.

Долго и медленно. Глубоко спит.

Сглотнув, я подвинулась на огромном матрасе, освобождая немного пространства между нами.

Время наедине.

С улыбкой я закрыла глаза и позволила рукам пробежаться по своему телу. Легкие, плавные ласки зажгли мои нервы, когда я обхватила груди и пощипала соски. Жар пронзил меня до глубины души, как маяк, призывающий мои руки следовать за ним.

Пока нет. Пока нет. Не нужно спешить.

Если бы я подразнила себя, это сделало бы прикосновение, когда оно в конце концов наступило, намного слаще.

Я старалась дышать глубоко и спокойно, пока доводила себя до оргазма. Мои поглаживания скользили все ниже и ниже по моему животу, как у любовника, который угрожал доставить удовольствие, но в последнюю минуту отворачивался.

Я думала об Эрике, представляя его темные волосы и глаза и то, как они смотрели на меня, когда он прокладывал поцелуями дорожку вниз по моему телу.

Но когда я встретилась с его воображаемым взглядом, предательство пронзило меня насквозь, горькое и кислое — совсем не тот вкус, который я искала.

Когда я зажмурилась, на меня смотрело другое лицо. Жестокое и высокомерное, красивое и порочное, жаждущее моего унижения.

Предательство сменилось гневом, горячим и ярким, обжигающим мои вены. Но мой гнев на него был сладким. Это подогрело мое желание, а не испортило его, и я наконец позволила своим пальцам спуститься к моей ожидающей влажности.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не издать ни звука, и моя воображаемая версия принца ухмыльнулась этому факту. Мы с ним скользили по краям моих складочек, все еще дразня, все еще угрожая, не совсем позволяя то, чего я хотела.

Это трепетало у меня на нервах, как птичка у решетки.

Я сильнее прикусила губу, пытаясь контролировать свое учащенное дыхание.

Сефер был прав. Я была извращенцем.

Но пока это ненадолго избавляло меня от необходимости, это не имело значения. Никто не должен был знать, кроме меня.

С этой мыслью я позволяю своим ищущим пальцам скользить вдоль моего центра, от клитора к щели и обратно, прежде чем погрузиться внутрь. Мои пальцы на ногах вытянулись, каждый мускул напрягся, когда я представила, что это прикосновение было долгим касанием его языка, когда я лежала на обеденном столе. Он сказал мне, что я восхитительна, точно так же, как сказал о моей крови и моем страхе, затем наклонил голову, чтобы попробовать еще раз.

— Прекрати. — Его глубокий голос прогрохотал сквозь матрас.

Я замерла. Мое задержанное дыхание обожгло. Я сглотнула и медленно выдохнула.

— Прекратить что?

— Я знаю, что ты делаешь, питомец. Трогаешь себя. Получаешь удовольствие.

Я убрала руку, как будто это сделало бы мое отрицание более правдоподобным.

— Если ты заслужишь удовольствия, я доставлю его тебе.

Моя киска напряглась от обещания в его тоне. Чертовски извращенная часть моей анатомии.

С его стороны кровати что-то шевельнулось, и я замерла, ожидая его прикосновения, ожидая, что он