Шрифт:
Закладка:
— Эй…ты чего?!
— Ненавижу, — произношу одними губами и отворачиваюсь.
— На свидание все равно пойдешь, даже если мне придется тащить тебя силой.
— Ты сначала реши вопрос с переломанными вражескими ногами, а потом будет видно.
Мне очень сложно рядом с ним дышать. Собственный разброс эмоций – от злости до желания визжать и восторженно хлопать в ладоши – просто убивает. Не могу понять, что делать дальше, как себя вести, куда деваться.
Хочу спрятаться, и в этом мне помогает Света. От нее приходит неприятное сообщение.
Я в больнице. С угрозой.
Ну что за напасть! И так столько всего на ее долю выпало, теперь еще и это.
— Ты куда? — спрашивает Егор, когда я вырываюсь из его теплых рук и вскакиваю.
— Мне надо к подруге в больницу.
— Что случилось?
Я пока не знаю подробностей, но уверена в одном — все беды от мужиков.
— Что-что…мерзавец у нее один случился, — ворчу и ухожу собираться.
— Тебя отвезти?
— Нет.
— Значит, отвезу.
Упырь упрямый.
Сержусь, но почему-то улыбаюсь. Всю дорогу старательно прячу эту улыбку, чтобы у Малова не возникло мыслей будто он прощен. И кажется, даже справляюсь. Но стоит только войти к подруге в палату, как она одним единственным взглядом ломает весь мой маскарад.
— Влюбилась что ли? — подозрительно спрашивает Света, и у меня тут же сердце проваливается до самых пяток.
— Что? Нет! — тут же возмущаюсь, но предательский румянец уже ползет по щекам.
Света сокрушенно качает головой:
— Точно влюбилась.
— Нет.
— Значит, с кем-то провела бурную ночь?
Боже, ну зачем эти вопросы. Щеки уже не просто калит, они пылают! И кончики ушей горят так, что хочется окунуть голову в лед. Вспоминаю, как зло и с огоньком мы сегодня трахались с Егором, и тут же снова мокнут трусы и поджимаются пальцы на ногах.
А Светка не сдается и продолжает меня пытать:
— Колись, что за принц такой прекрасный нарисовался.
Вообще не принц. И скорее ужасный, чем прекрасный. И вообще я его терпеть не могу. Большой и бестолковый, как баобаб!
Злюсь, но стоит только вспомнить о Малове, как физиономия снова пытается растечься в улыбке. Это нервное, наверное.
— Никто не нарисовался, — отвожу взгляд, — просто вкусно поела.
Имею же я право радоваться вкусной еде!
Но подругу такими сказками не проведешь. Она хоть и знает, что есть я люблю, но на мои слова не ведется:
— Так вкусно, что аж светишься? Какой-то супер-пирожочек урвала?
Ага. Кулебяку. С хреном.
— Отстань!
— Неа. Мне скучно, а тут ты такая румяненькая. Грех не докопаться.
Румяненькая? Мне кажется, она сознательно приуменьшает размер катастрофы. Даже оглядываюсь на зеркало – так и есть. Алая, как помидор.
Партизан из меня никудышный.
— Ты бессовестно пользуешься своим положением. Знаешь, что беременных душить нельзя.
— Никак нельзя. Их можно только холить, лелеять и кормить вкусняшками. Так что колись, кто тебя так развеселил.
Я беру стул и усаживаюсь напротив нее. Судя по любопытному взгляду, она не отстанет, пока всю душу из меня не высосет, поэтому подленько перевожу разговор на ее собственные проблемы:
— Лучше расскажи. Как ты в больницу умудрилась загреметь. Нормально ведь все было.
Она моментально меняется в лице, отворачивает и горько машет рукой.
— Смолин?
Кивает.
М-да. И снова я оказалась права. Все беды от мужиков.
Глава 10
После общения со Светой у меня портится настроение. Жалко ее до слез. Она хорошая, а мужик достался… Не мужик, а ходячий генератор проблем, пожиратель душ, а вообще абъюзер с большой буквы М.
А ведь она так любила его. Я помню тот день, когда она пришла с горящими глазами и сказала, что встретила того самого. Мы еще тогда посмеялись, что теперь у нее есть ради кого сердце из груди доставать. Кто же знал, что этот гад так и поступит? Достанет, поиграется и растопчет.
У них дикая история, хотя… Ничего дикого. Обычная история для семей, в который замешаны деньги. И Света на своей шкурке убедилась, что быть единственной наследницей папиного состояния не так уж и весело. Это не делает тебя счастливой, это делает тебя товаром, который хотят продать подороже. И твои чувства никого не интересуют.
Так с ней и случилось. Подруге потребовалось два года, чтобы вырваться из этой западни. Отбросить в сторону иллюзии, набраться смелости и разорвать порочный круг. Только до конца свободной ей уже не стать — малыш, который так весело барахтается у нее в животе, навсегда связал их со Смолиным.
Мысли о незавидной судьбе подруги отвлекают меня от мыслей о своих собственных проблемах.
У меня разве лучше? Поженились, продержались все два месяца, а потом все просрали. Ну не молодцы ли?
Стыдно. Из-за того, что, поддавшись эмоциям оба забыли о главном. О том, что у человека есть рот! И этим ртом можно говорить. Если бы мы просто нормально поговорили тогда, то всего этого бы не было. Но увы. Егора развели на ревность, и он наломал дров, а я добила остатки.
Тот, кто это провернул с нами – сволочь хитрожопая. Но и мы не лучше. Такую любовь в унитаз спустили. Или не спустили? И есть шанс начать все заново?
За нашими плечами измены, которые не измены, развод. Какие-то девицы у Егора, и до зубовного скрежета правильный Мирон у меня. Так себе багаж, если честно. Но что, если попытаться отставить все это барахло за порогом и сделать первый шаг навстречу друг