Шрифт:
Закладка:
Она сервирует для меня ланч, продолжая поддерживать светскую беседу. Мой английский позволяет общаться с ней почти свободно, но у меня не так много было иностранок. Не могу понять: флиртует она со мной или просто хорошо выполняет свои обязанности?
Стюардесса уходит, пожелав мне приятного аппетита. Начинаю есть и быстро понимаю, что спать мне хочется больше. Прикрываю глаза, но внезапно кто-то приземляется на соседнее сиденье. Участница шоу. Как она умудрилась сюда проникнуть?
– Еле дождалась, когда эта стерва стюардесса уйдет, – сообщает девчонка, отбрасывая с лица отливающие рыжинкой пряди.
Я молча рассматриваю ее. Совсем молоденькая. Помню, что учится на актерском, подрабатывает детским аниматором. Взгляд бесенка из-под рваной челки. Как же ее зовут? Вспомнил – Элис! Как в той старой песенке.
Элис тем временем, стащив клубничку с моей тарелки, ест ее нарочито сексуально.
– Любишь клубничку? – спрашивает она у меня с явным подтекстом.
– Только очень сладкую, – отзываюсь я в том же тоне и, поймав ее за подбородок, пробую клубничные губы на вкус.
Чувствую нарастающее желание, но мне бы стоило остановить этот процесс. Мы все же не в первом классе, где можно закрыть кабинку. Здесь, если стюардесса пойдет по проходу, мы будем на самом виду. А мне почему-то не хочется, чтобы она нас засекла. Можно, конечно, пойти в туалет, но это как-то пошло.
Эти раздумья не мешают мне в это же время исследовать ее небольшую грудь, не стесненную тисками лифчика. Моя рука помимо воли движется вниз и уже заползает под ремень джинсов, но внезапно натыкается на препятствие.
– Нет, я все-таки не могу, – шепчет Элис и убегает.
Я злюсь, хотя вроде бы и сам хотел остановиться.
Вскоре рядом возникает та же арабская фотомодель, которая случайно оказалась стюардессой на этом рейсе.
– Вам не понравилась еда? – обеспокоенно интересуется она, заметив, что я почти не притронулся к закускам.
– Просто устал. Может, позже поем.
Она кивает и уносит поднос. Но тут же возвращается.
– Давайте я помогу вам устроиться поудобнее.
Она наклоняется и ловко выдвигает мое кресло, поправляет подушку.
– Могу я чем-то еще помочь?
Тут уже и до меня доходит, что вряд ли подобные услуги входят в стандартный перечень. Любуюсь ее идеальным лицом, застывшим буквально в десяти сантиметрах от меня, и понимаю, что она согласилась бы даже раздеть меня, если б я попросил. Но я не стану. А вот благодарность на сайте «Эмирейтс» надо не забыть оставить.
* * *
Выныриваю из воспоминаний и спешу наверх к Аните. Меня нет уже слишком долго. Замираю на пороге зала, залюбовавшись на свою девочку. В этом пронзительно-голубом платье она выделяется на фоне других гостей, одетых по дресс-коду в синих цветах. Анита танцует и подпевает известному трио у сцены. В ней столько жизни и огня, что это завораживает. Песня заканчивается, и она оглядывается – видимо, в поисках меня. Заметив, что я стою у двери, призывно машет. Спешу к ней. Группа на сцене как раз начинает играть медленную композицию. Подхватываю и прижимаю ее разгоряченное тело к себе в танце. От ее присутствия рядом в голове мигом проясняется. Мне нужна лишь она. Я уже раскаиваюсь в том, что сделал. Хорошо, что она никогда этого не узнает.
– Где ты был так долго? – вдруг спрашивает она.
– Провожал гостей, и надо было уладить еще кое-какие организационные вопросы, – начинаю оправдываться я.
– Я соскучилась, – сообщает она, не дослушав, и крепче прижимается ко мне.
Чувство вины заставило меня думать, что это был допрос. А она лишь хотела сообщить, что скучала без меня. Родные руки обвивают мою шею, она заглядывает мне в глаза, и я тону в ее взгляде. Но вдруг она опускает глаза чуть ниже.
– Где твоя бабочка?
Страх ледяной ручищей хватает меня за сердце. Мне мерещится, что она уже все поняла. Я не смогу пережить, если опять потеряю ее, и теперь уже по своей глупости.
– Наверно, потерял где-то, – шепчу я внезапно севшим голосом. – Ты затянула ее слишком туго. Я пытался ослабить и, по всей видимости, перестарался. Пойду поищу.
– Брось. Вечеринка уже подходит к концу. Она не нужна.
Анита – лучшая из женщин. После ее слов меня охватывает такая эйфория, что я наклоняю ее в танце и начинаю целовать слишком жарко.
– Люди смотрят, – она хохочет и отбивается от меня.
Но мне уже не остановиться. Хватаю ее за руку и тащу за собой прочь от любопытных взглядов гостей. Мы спускаемся в подвальные помещения и запираемся в одной из гримерок. Я хочу обладать своей Анитой так сильно, что ничего не может остановить меня. Только что я мог потерять ее. Пережитый ужас лишь усиливает желание. Сажаю Аниту на гримерный столик. Чертыхаюсь, путаясь в подоле ее платья. Она смеется и просит меня быть аккуратнее. Нам же надо будет еще выйти назад к гостям. Наконец добираюсь до нее и довольно мычу. Сдвигаю крохотные трусики и начинаю ласкать ее клитор. Она, как всегда, торопит меня. В нетерпении расстегивает молнию на моих брюках. И, вняв ее просьбам, я резко вхожу в нее. От наших движений хлипкий столик ходит ходуном. Зеркало бьется о стену.
«Хорошо бы его не разбить», – проносится в моей голове последняя здравая мысль.
– Быстрее, быстрее! – шепчет Анита, и я подчиняюсь.
Смокинг надежно прикрывает спину, и я не могу ощутить ее впивающиеся коготки. Но по нарастающим стонам понимаю, как близка она к разрядке.
– Только ты! – вырывается у меня в момент оргазма.
Опять пугаюсь, что выдал себя, но Анита ничего не слышала. Блаженство растекается по ее лицу.
Отвожу взгляд от своего отражения в зеркале за ее спиной. Не могу простить себя за то, что чуть не поддался искушению с другой всего час назад. Может, Генка прав? И бабник – это диагноз на всю жизнь? Есть женщины, которым изменять нельзя. И сейчас в моем окружении две такие.
В дверь начинают настойчиво барабанить.
– Дай мне салфетки, – просит Анита.
Мы мечемся по небольшой гримерке, пытаясь привести себя в порядок. Открываем дверь. Там группа «Il cielo». Выступление закончено,
