— Это нужный нам дом.

Подумав, нарисовал кружок.

— Вот, здесь растёт дерево. Дверь тут. Мы входим отсюда.

Он нарисовал влетающие в дверь три стрелочки. Подумал, подрисовал ещё трёх человечков, изображавших самого Генри, Хрюшу и Блонди. Больше рисовать было особо нечего и, смутившись, Генри спрятал уголёк.

— Идём ночью. Блонди стучится в дом и называет пароль. Когда дверь открывается, ты вырубаешь охранника. Мы с Хрюшей влетаем за тобой, всех кладём мордами в пол, выносим золото, вяжем руки и уходим. Всё, дальше мы живем долго и счастливо.

— Давай, я тебе нарисую более реалистичный план, — сказал Блонди. — Мы называем пароль, пароль не тот, мы никуда не попадаем.

— Я не думаю, что они каждый день эти свои пароли меняют.

— Ладно, вот реалистичный план, если мы попадём вовнутрь. Пять здоровых мужиков лупят нас с тобой палками и выкидывают на задний двор. А Хрюшу оставляют в сексуальное рабство и он даёт эротичные концерты по всей стране. Звучит куда правдоподобнее того, что ты рисуешь. Десять к одному — сексуальное рабство, готов спорить.

Даже в темноте было видно, что Хрюша сидит бледный, как смерть.

— Что же, — сказал Генри, отряхивая руки и поднимаясь. — Не хотите рисковать — как хотите. Ложитесь спать, завтра тяжёлый день, будем предлагать всем вишнёвые пирожки, драить сортиры и ждать, когда же за нами придёт смерть. Но запомни этот день. И ты, Хорхе.

Генри показал на приятеля пальцем.

— И ты, Хорхе, запомни этот день хорошенько, как день, когда ты отказался стать богатым, только потому, что не рискнул один разок попытаться схватить удачу за хвост. А когда мы умрём, в нищете и грязи, клянусь, в загробной жизни я буду являться за вами безостановочно и преследовать вас до конца этого грешного мира, завывая вам о том, как вы оставили нас всех в этот день в нищете. Вы. Не я.

Блонди тяжело застонал и уронил лицо в ладони.

— У тебя золотая лихорадка, что ли? Слышал я о такой болезни, на золотых рудниках. Видит человек золото и всё. Прости-прощай, пропал человек, только о золоте и думает, не ест, не спит, на девчонок не обращает внимания, только о золоте все мысли. Вот и ты такой.

— Ну, прости, что не хочу позволить тебе закончить свои дни в навозе.

— Тьфу на тебя. Чокнутый. Хрюша, ты-то у нас золотая голова, ты что скажешь? Хрюша заворочался, пытаясь согнать сон.

— Я согласен с Генри, — неожиданно даже для самого Генри, сказал он. — В сущности, чем мы рискуем? Меня как дезертира повесят. Тебя уже во всех графствах ищут за твои проделки и вовсе не за тем, чтобы выдать принцессу и половину королевства в придачу. А Генри так влип со своими азартными играми, что и носа не видно. Хуже что ли будет, если мы рискнём ещё разок?

— Золотая лихорадка заразна, всё понятно. Ладно, если вы два чокнутых решили утонуть с блеском и красиво, кто я такой, бросать вас одних с таким-то богатством. Чёрт с ним, я в деле.

Хрюша засиял, как полная Луна, но вот Блонди радоваться не видел поводов.

— Во-первых, начнём с того, что весь твой план херня, и яйца выеденного не стоит.

— Почему это, — обиделся Генри.

— Потому, что он строится на том, что мы вообще в дом попадаем.

Генри пожал плечами.

— Если не попадём внутрь, то и говорить не о чем, они сами должны нас впустить. Не можем же мы туда штурмовой таран притащить и двери им высаживать?

— Эх, справедливо, — Блонди почесал затылок. — Хрюша, умные мысли, фас, мальчик, фас.

Хрюша явно поколебавшийся секунду обидеться ли на сравнение с охотничьей собакой или возгордиться тому, что Блонди считает его умным, всё-таки выбрал второе.

— Я думаю, что Генри прав. Если они пускают своих только по паролю, вряд ли они его прямо каждый день меняют. Но это проще всего проверить.

— Как же это?

Хрюша самодовольно улыбнулся.

— Просто проследим за домом ещё. Если увидим кого-то, кто назовёт тот же пароль, можно считать дело в шляпе.

— Да, всё гениальное просто. Хвалю поросёночек, — Блонди уважительно покачал головой. — Тогда вопрос номер два, почему ты считаешь, что даже если мы назовём верный пароль, они нас впустят внутрь? Рожи-то у нас незнакомые.

Хрюша, видимо, только и ждал этого вопроса, потому что поспешил ответить с привычным ему менторским тоном.

— Если бы они знали друг друга в лицо, тогда зачем им вообще пароль? У них же есть окошко в двери, вот в него бы только и смотрели. Логично? Значит, может прийти кто-то, кого они не знают, вот тут-то и нужен будет пароль.

Блонди затряс головой, как блохастая собака.

— Слушай, я вижу здесь сотню раз по сотне возражений. Но чёрт с ним, мы всё вокруг да около топчемся. Ладно, хорошо, предположим, мы назовём верный этот их пароль, и они нам откроют дверь. Предположим. Шанс один на сотню, но ладно. И вот дверь открыта. Что дальше?

— Ну как что, вы с Генри кладёте там всех лицами в пол, выносим деньги? — Хрюша казался растерянным, словно эта часть плана была такой же очевидной, как и то, что надо не забывать дышать во время налёта.

— Угу, — буркнул Блонди. — В который раз повторяю, я не кулачный боец и не фехтовальщик. Генри, как я уже убедился — тоже. Пять... а, это как минимум, пять, против двоих, расклад паршивый. Подожди-ка, а почему это «вы с Генри»? Это что значит, ты-то куда валить надумал?

Хрюша смутился.

— Ну, а как я пойду, меня-то они видели, сразу опознают. Я думал, я там опять постою, как ты сказал? На шухере, вот.

­- Ловко придумано, мы с Генри опять все тумаки будем собирать, пока ты там в кустах будешь ухать пьяной косулей. Не-не-не, на этот раз все вместе идём и не спорь. Или никак. Придумаем что-нибудь, как сделать, чтобы твои сладкие щёчки никто не узнал, хитрый ты пирожок. Маски вон опять сошьёшь, у тебя явно талант к кройке и шитью.

Хрюша одновременно засмущался и настолько забоялся ему перечить, что промолчал.

— Ты прав, — сказал Генри. — Даже втроём против пятерых мы ничего