мне воду из бутылки и подталкивает стакан.

— Ничего не ела?

— На съемках была еда, мне не хотелось, — мой голос звучит так, словно я оправдываюсь, и я хмурюсь.

— Как все прошло?

— Как всегда, — я пожимаю плечами. — Это просто работа, я не воспринимаю ее как что-то особенное.

— Если тебе не нравится этим заниматься, зачем ты это делаешь? — в его голосе сквозит неподдельный интерес.

— Я не сказала, что мне не нравится.

— Но ты выглядишь усталой, и в твоем голосе я совсем не слышу энтузиазма.

— Потому что я устала, — резче, чем хотелось, бросаю я. — Стоять перед камерой много часов подряд не так просто, как кажется.

— И?

— Какое-то время, когда все это было в новинку, я очень много снималась, но довольно быстро настало пресыщение, — поясняю я. — Так что я стала соглашаться только на те проекты, которые были мне интересны по той или иной причине.

— А сейчас?

— Прямо сейчас это хороший источник дохода.

Максим недовольно поджимает губы.

— Если деньги — это единственная причина, стоит ли работать в данной ситуации?

— Во-первых, это не единственная причина. Во-вторых, с какой стати мне не работать? У меня есть финансовые обязательства.

— Ты моя жена, — говорит Максим слегка надменно, будто это что-то меняет.

Почему-то эта фраза и то, как он ее произнес, вызывает ироничную улыбку на моем лице. Очевидно, Андреев желает продолжить эту тему, но нашу беседу прерывает официант.

Я делаю заказ. Когда мы вновь остаемся одни, и я начинаю морально готовится к новому витку расспросов, комкая в руках салфетку, из-за спины вдруг раздается кокетливое:

— Какие люди! — а вслед за этим меня обдает ароматом приторно сладких духов.

Я поднимаю глаза и вижу, что вплотную к нашему столу подходит Лика Власова. Та самая певица, которая, по словам Вари, встречалась с Андреевым. Или встречается до сих пор?

— Лика, — Максим приветствует ее ровным голосом и вежливо приподнимается со своего стула. — Здравствуй.

Сглатываю странную горечь, возникшую во рту, и смотрю, как певица прикасается гладкой щекой к его щеке, а ее руки ложатся на крепкую грудь в жесте, который никак не назовешь просто дружеским.

— Макс, ты пропал куда-то. Неделю тебя не слышно, не видно, — говорит она чуть капризно, щедро сдабривая свои слова кокетливой улыбкой. — На тусовку к Юркевичам не пришел, а ведь обещал.

Меня она будто не замечает. Впрочем, меня это вполне устраивает: чтобы занять себя, я беру в руки стакан и делаю глоток воды.

— У меня были дела, — равнодушно говорит он. — Лика, познакомься с моей женой Владой.

Неожиданность этого заявления заставляет меня подавиться. Я неловко кашляю, хватая салфетку, чтобы прикрыть рот. Господи, зачем он это сделал?

Лицо брюнетки бледнеет и кривится, карие глаза впиваются в мое лицо.

— Жена, дорогой? — визгливо спрашивает она. — Я думала, это только сплетни. Ты же убежденный холостяк.

— Все меняется, — говорит Максим спокойно, а потом вдруг ловит мой взгляд.

По телу проходит теплая волна, я ощущаю как в животе словно надувается воздушный шарик. Неужели я не могу хоть раз нормально отреагировать на его взгляд? Хотя бы сейчас, когда за нами наблюдает его любовница.

— Приятно познакомиться, — говорю я вежливо, игнорируя стрелы ненависти, которые посылает в меня Власова.

Она поджимает губы, потом вдруг ее глаза покидают мое лицо и замирают на свободной толстовке.

— Ты должна поделиться секретом, — говорит певица сочащимся ядом голосом, небрежно откидывая за спину блестящие волосы. — Максим завидный жених, а ты появилась из ниоткуда и…

— Лика, — одно единственное слово, сказанное тяжелым требовательным тоном, заставляет ее оборвать свою фразу. — Мы с Владой хотели побыть вдвоем.

— Да, конечно, — она улыбается, но улыбка выходит вялой. — Прошу прощения за вторжение. Увидимся, дорогой.

Она гордо поднимает подбородок и уходит, призывно покачивая крутыми бедрами, упакованными в обтягивающую юбку-карандаш, притягивая взгляды мужчин, находящихся в зале, и вызывая во мне неясное беспокойство.

Максим тоже смотрит? Закончилась ли их связь? Может быть, он планирует встречаться с ней в свободное время?

— Хочешь спросить меня о чем-нибудь?

Я пожимаю плечами.

— Твоя личная жизнь меня не касается, — говорю подчеркнуто небрежно, не желая смотреть на него.

Мои пальцы обхватывают стакан с водой: я не хочу пить, но мне нужно сделать хоть что-то, чтобы избавиться от неприятного сосущего ощущения в желудке.

_______________

Девочки, извините за длительное ожидание, надеюсь, больше таких вынужденных перерывов не будет. Вечером продолжим ужинать с Максом и Владой.

Глава 22

— Ты притихла, — замечает Максим, опуская приборы на пустую тарелку.

В его голосе нет вопроса, осуждения или недовольства, лишь констатация факта, но почему-то я ощущаю потребность защищаться.

— Я же говорила, что устала, — настороженно бросаю я.

— Еще ты говорила, что голодная.

Подняв глаза от тарелки с салатом, к которому едва притронулась, натыкаюсь на внимательный взгляд Андреева.

— А ты всегда так пристально следишь за людьми?

Уголки его губ приподнимаются в ленивой улыбке.

— За тобой следить интересно, — мягко парирует он. — У тебя очень выразительное лицо, Влада. И сейчас я уверен, ты чем-то расстроенна.

Ответить мне на это нечего, потому что я знаю — он прав. Притворяться я никогда не умела: даже когда была подростком и пыталась скрыть что-то от родителей или друзей, они сразу выводили меня на чистую воду. С возрастом ничего не изменилось — даже Костя всегда говорил, что может читать меня как открытую книгу. Удивительно только, что он так и не понял, какие чувства я к нему испытываю…

Я тяжело вздыхаю, но на этот раз не из-за Кости. Я действительно расстроена: вряд ли найдется в мире женщина, которая будет в восторге от знакомства с любовницей собственного мужа, даже если с мужем вместо любовного союза заключена брачная сделка. И все же, это недопустимая с моей стороны слабость. Мы ведь с Максимом сразу договорились, что, несмотря ни на что, остаемся свободными людьми и не испытываем друг к другу никаких чувств. Почему же сейчас вихрь захвативших меня эмоций оказывается сильнее доводов рассудка?

Отправляю в рот кусочек лосося и медленно жую, пытаясь найти логику в своих рассуждениях. Но ее нет. До Максима мне нет никакого дела, но и наличие у него под боком сногсшибательной Лики Власовой меня злит. Возможно, это то же самое, что испытал Андреев, увидев меня тогда у университета с Костей?

Не перестаю задаваться вопросом, почему вообще появились эти чувств: почему меня волнует, что Андреев думает и с кем встречается, почему становится важно, спит ли он с певицей или нет. Ощущение,