вспыхиваю. Попытка дистанцироваться от этих ощущений ни к чему не приводит — организм словно живет по своим правилам, не пересекаясь с доводами рассудка.

— Пойдем к столу, — с порозовевшими от удовольствия щеками предлагает Ирина. — Папа разговаривает по телефону, но скоро спустится.

Ужин накрыт в зимнем саду. Просторная оранжерея заставлена всевозможными растениями. Угасающее осеннее солнце проникает в помещение через огромные от пола до потолка окна, выходящие на живописный пруд.

— У вас очень красиво, — замечаю я.

— Я в восторге от этого места, — отзывается Ирина. — Мы долго жили в городе, потому что так было удобнее, но когда Максим подрос и стал самостоятельным, я убедила Игоря перебраться сюда.

Пока я с восторгом оглядываю сад, Андреев галантно ухаживает за матерью, пододвигая для нее кресло. Когда она присаживается, он поворачивается ко мне и проделывает то же самое.

Я опускаюсь на стул, пробормотав слова благодарности, и замечаю на себе изучающий взгляд Ирины.

— Прости, если мой вопрос прозвучит бестактно, — произносит она. — Мы раньше не встречались? Меня не покидает ощущение, что твое лицо мне знакомо.

— Я не думаю. Я бы вас обязательно запомнила.

— Влада работала моделью, — замечает Максим, занимая место за столом рядом со мной. — Возможно ты видела ее в журналах.

Мысленно отмечаю, что он сказал о моей работе в прошедшем времени, но не заостряю свое внимание на этом моменте. Глупо будет сейчас пытаться доказать свою финансовую независимость перед его мамой.

— Вот как, — Ирина улыбается. — Тогда это все объясняет.

С шумными извинениями в комнату заходит Игорь Андреев. Он обнимает Максима и тепло приветствует меня, словно в моем присутствии здесь нет ничего особенного, но прежде чем опуститься на свой стул, нежно касается губами виска жены.

Почему меня это удивляет? Может быть потому, что Игорь Андреев, как и мой отец неделю назад были категорично отнесены мной к разряду бездушных чудовищ.

— Как вы познакомились? — голос Ирины, обращенный ко мне, полон любопытства. — Максим отказался давать мне объяснения без тебя.

Ловлю на себе обеспокоенный взгляд Игоря Юрьевича. Максим предупреждающе кладет ладонь мне на колено. Неужели они всерьез думают, что я расстрою эту чудесную женщину, жену и мать?

Изо всех сил стараясь соблюдать хладнокровие, я честно отвечаю:

— Я врезалась в его машину на светофоре.

— Правда? — брови Ирины удивленно приподнимаются, на лице отражается озабоченность. — Надеюсь, никто не пострадал?

— Только мое сердце, мама, — говорит Максим, беря мою руку и поднося ее к губам.

Я застываю, потрясенная этим нежным жестом, вынужденная напомнить себе, что это лишь часть спектакля, а он просто хороший актер. Но это не помогает: после всего, через что он заставил меня пройти, Максим должен вызывать во мне отвращение, а я наоборот все чаще замечаю, что мне приятно наблюдать за ним. И его прикосновения мне отнюдь не противны. И то, как уважительно и ласково он общается с матерью, лишь сильнее убеждает меня в том, что я совсем его не знаю.

Когда на столе появляется основное блюдо, у меня появляется возможность незаметно перевести дух. Ужин проходит гораздо лучше, чем я ожидала, и все же обманывать никогда не бывает легко, особенно если обьектом лжи выступают люди, которые тебе симпатичны. Да еще и присутствие Максима на расстоянии вытянутой руки не позволяет мне расслабиться: он тревожит меня эмоционально и физически, но в то же время мне странно спокойно от осознания того, что он рядом.

К счастью, Ирина не задает бестактных вопросов о наших отношениях, но с удовольствием откликается на мое предложение рассказать о детстве сына, развлекая всех за столом забавными историями из прошлого. Правда, к концу ужина она начинает выглядеть утопленной.

— Ириш, пора отдыхать, — заметив бледностью жены, Игорь Юрьевич приподнимается со своего места и протягивает ей руку.

— Да, мам, — поддерживает отца Максим. — И нам с Владой все-равно пора ехать.

— Приезжайте еще, — просит Ирина, принимая руку мужа.

— Конечно, мама.

Максим наклоняется и касается губами щеки матери, затем прощается с отцом.

— Влада, извини за несколько скомканный финал, — печально улыбаясь говорит Ирина, всем своим хрупким телом опираясь на руку мужа.

Видно, что ее силы на исходе.

— Не стоит извиняться. Благодарю вас за приглашение.

Когда мы садимся в машину, я пристегиваю ремень и задаю вопрос, который уже долго вертится на языке:

— Почему ты не предупредил меня?

— Она не любит, когда ее жалеют, — произносит Максим, не пытаясь делать вид, что не понимает о чем я.

— У нее рак? — мягко предполагаю я, переживая, что лезу не в свое дело.

— Лейкемия.

— Мне жаль.

Он кивает, а я вспоминаю о своей маме. Судьба оказалась к ним обеим так несправедлива.

— Спасибо, что не выдала нас, — Максим заводит двигатель, а я стараюсь не чувствовать себя задетой этой благодарностью.

— Неужели ты считаешь, что я могла бы?

Некоторое время я наблюдаю, как одно выражение сменяет другое на его лице.

— Нет, — вдруг серьезно говорит он, и теплота в его глазах посылает незнакомые импульсы в мое сердце. — Я так не считаю.

Глава 19

На часах только девять вечера, когда Максим глушит мотор своего автомобиля на подземной парковке под домом. Перед тем, как экран бортового компьютера гаснет, я успеваю прочитать на нем надпись суббота. Последние дни были для меня такими изматывающими, что я даже не думала о том, что сегодня выходной. Неужели Андреев планирует остаток вечера провести дома? Как-то не вяжется подобная сдержанность с его образом.

— Если тебе нужно уехать, не нужно провожать меня наверх, — беспечно озвучиваю свои мысли и тут же тушуюсь, когда Андреев посылает мне вопросительный взгляд.

— Куда, по-твоему, мне нужно уехать? — не скрывая мрачного любопытства, спрашивает он.

— Я не знаю, — отвечаю смущенно, прокручивая на пальце обручальное кольцо. — Наверняка, ты привык развлекаться в выходные. И я не ожидаю, что ты будешь все свободное время проводить со мной. Может быть, у тебя есть подруга, с которой ты хотел бы увидеться. В конце концов, ты сам говорил, что мы заключили сделку, не больше.

Мое торопливое признание натыкается на ледяное молчание. Оно подозрительно затягивается, но воздух в салоне и без слов начинает потрескивать от растущего напряжения. Под мрачным взглядом Максима нервы скручиваются в тугой узел — я уже и сама не рада, что начала этот щекотливый разговор, но сказанного не воротишь.

— Могу ли я воспринимать твои слова как поощрение моего тесного общения с другими женщинами? — наконец, произносит он.

— Не думаю, что тебе нужно мое разрешение, — отзываюсь тихо.

— А вот тут ты