тогда, когда хотят сообщить большую радость. Ему хотелось закричать в трубку, чтобы Зайцев не тянул, а говорил быстрее. Но он сдержал себя и, стараясь придать голосу шутливый тон, спросил:

— Не понимаю вас, Борис Николаевич. Я, кажется, ничем от других не отличился. Может быть, побольше других сплю сейчас…

В динамике послышался смех. Это была стрела, пущенная в адрес руководства.

Потом, начиная раздражаться от нетерпения, Касьянов еще раз спросил:

— Я все-таки прошу объяснить.

— Шефы к нам приехали. Твои товарищи из депо.

Касьянов вдруг почувствовал, что у него что-то сжалось внутри и начало подниматься вверх, поднимая вместе с собой со стула и его самого. Он был уверен, что вместе с шефами приехала Тоня. Она не могла не приехать.

— Где же они сейчас, Борис Николаевич?! — уже не сдерживая радости, закричал Касьянов.

— Встречай угощением. К тебе поехали.

Касьянов бросил трубку и кинулся к двери. Но вспомнив, что разговор еще не окончен, вернулся. В репродукторе был слышен голос Зайцева:

— Касьянов… Касьянов… Что молчишь?

Касьянов взял микрофон и торопливо ответил:

— Слушаю.

— Я самого главного тебе не сказал. Твои товарищи привезли баббит Б-83. Тут его на весь совхоз хватит, а сказали, что все это тебе. Сколько ни просил половину совхозному складу отпустить, — и слушать не хотят. Сгрузили ящики и часового поставили. Никого не подпускают.

Как только Зайцев кончил, в репродукторе зашумели сразу все бригадиры. Каждый просил удружить несколько слитков. Вспоминали «старую дружбу», хотя Касьянов виделся с ними только на совещаниях. Когда шум утих, он проговорил в микрофон.

— Борис Николаевич? Отдаю весь баббит в ваше распоряжение.

— Спасибо. Я знал, что ты другого не скажешь. А теперь я позову сюда часового. Ты ему сам скажи. А то он мне не верит.

ПЕРВЫЕ ДОМА.

Через несколько минут Владимир услышал радостный голос своего друга Сени Черкашина:

— Здорово, Володя! Как поживаешь?

— Так вот кто, оказывается, грозный часовой! — закричал удивленный Касьянов. — Семен! Что же ты ко мне сюда не поехал?

— По жребию досталось ящики караулить. Никто не хотел оставаться.

У Владимира от радостного возбуждения застряли в горле слова.

— Ладно, Володя, не буду тебя сейчас задерживать. Увидимся, тогда обо всем поговорим. Они обещали тебя сюда привезти, — сказал Черкашин и многозначительно добавил: — Встречай у себя там дорогого гостя.

На этом и закончилась перекличка.

Когда Касьянов вышел из вагончика, его лицо осветилось такой открытой радостью, что она была замечена всеми. Трактористы удивленно переглянулись: таким они не видели еще своего бригадира.

— Ты что-то именинником сегодня выглядишь, — сказал Маликов, откладывая в сторону газету. — Давай, порадуй и нас.

Владимир не заставил себя просить вторично.

— Товарищи, к нам едут шефы! Они привезли нам баббит!

Радость бригадира, подхваченная всеми трактористами, слилась в одну общую радость.

— Ребята, что же мы сидим? — первой опомнилась Строкова, — надо же приготовиться к встрече.

Трактористы вскочили со своих мест, но как-то сразу, вспомнив, что готовиться-то здесь, в степи, собственно говоря, нечего и нечем, застыли в смущенном недоумении.

— Эх, был бы поблизости гастроном, — вздохнул Тихон, — мы бы нашли чем встретить гостей.

Кто-то закричал:

— Едут!

Все заспешили навстречу показавшейся из-за пшеницы машине.

Когда машина остановилась, ее сразу окружили, — так что не стало видно приехавших. Владимир подходил к машине не торопясь, словно разжигал в себе остроту встречи с Тоней. Тоня сама, пробив толпу, вышла к нему навстречу. Увидев Касьянова, она остановилась. Серьезный и тихий приближался к ней Владимир. Но когда осталось несколько шагов, Тоня с тихим стоном бросилась навстречу и упала к нему на руки. Они никого не видели вокруг себя.

Владимир спросил:

— Ну, как ты надумала сюда приехать? И как же тебя Зверев отпустил?

Тоня смотрела на Владимира глазами, полными слез, в которых отражались зайчики солнца. Она даже не пыталась их вытирать.

— Зверев сам и организовал эту шефскую поездку. Какой, Володя, он хороший человек!

Перед отъездом сюда у Владимира сложилось другое мнение о Звереве, но сейчас он был готов верить любому слову Тони.

— Знаешь, Володя, как все это получилось? Вызвал меня Зверев к себе по служебным обязанностям, беседуем с ним, а потом он, как бы между прочим, спрашивает: «А когда ты думаешь к Касьянову ехать?» А сам свои хитрющие глаза прищуривает.

Я сказала, что между нами все кончено, что Касьянов мне всего одно письмо прислал, и то деловое. Он не поверил. Тогда я подала ему твое письмо.

«Вот что, товарищ Зобова, — сказал он, прочитав письмо, — позовите, пожалуйста, главного инженера».

Когда мы зашли с главным инженером, Зверев сказал ему:

«Ты, Семен Данилович, прошлый раз говорил, куда с нашего склада баббит Б-83 девать, а на целинных землях из-за его недостатка трактора стоят. Вот прочитай, что оттуда наш Касьянов пишет».

Семен Данилович прочитал и вскочил со стула:

«Давай сейчас парторга позовем. Пусть свяжется с райкомом и пошлем баббит на целину. Ведь он у нас несколько лет в складе валяется, тогда его вместо олова для лужения выдавали».

Ну и заварилась каша. А мне Зверев предложил брать расчет и ехать к тебе совсем.

— Ну, а ты как? Согласилась? — торопливо спросил Владимир.

Тоня лукаво улыбнулась.

— Я уже здешний житель. Могу представиться. Мастер механических мастерских совхоза «Степной».

Владимир обнял Тоню. Немного погодя, она сказала:

— А тогда, Володя, у нас как-то непонятно получилось. Я ведь до этого сама хотела предложить тебе ехать на целинные земли, да побоялась, что ты обидишься. Ведь ты на машиниста готовился.

Касьянов вздохнул, вспоминая пережитое.

— Просто тогда мы еще плохо знали друг друга.

Гости и хозяева оживленно разговаривали, радостно улыбались.

Сверху палило августовское солнце, а где-то над головой, прямо напротив солнца, заливался невидимый жаворонок.

В. Пролеткин

ПОД СТЕПНЫМ СОЛНЦЕМ

Много интересного поведал мне Саша Плугатырь, бывший секретарь целинного Адамовского райкома комсомола, а ныне партийный работник. Сойдемся вместе, разговоров полна хата. За ними и самовар незаметно осушим, Сашина жена поставит другой…

О целине, о своих товарищах по работе он всегда рассказывает живо, с юморком, пересыпая речь украинскими словечками.

Вот что в этот раз он рассказал:

1. «Многоженец»

Заходит как-то по весне до нас в райком паренек. Льняные волосы, глаза, як пишут в стихах, цвета волжской волны. «Хочу целину поднимать!» — браво этак заявляет. Откровенно говоря, мы подумали, что рисуется парень. А вин заладил: «Все равно остаюсь, меня сюда давно тянуло». Посмотрели мы на него внимательно, узнали, кто он и откуда. Оказывается, отслужил