чем?

— Вы связная Шухевича. Где он скрывается?

— Так я вам и сказала, — опустив ноги на пол, процедила задержанная сквозь зубы. — Пытать будете? Давайте! Я готова.

— Можем и это — согласно кивнул Майструк. — Но лучше договориться полюбовно. Вы нам Шухевича, а мы вам полную амнистию. Женщина вы молодая, красивая, только жить да жить.

— Плевала я на вашу амнистию, — скривила губы «Дарка». — А будете пытать, перегрызу себе вены на руках или разобью голову о стену.

«А ведь разобьет, сука, — подумал про себя полковник. — Знаю я таких идейных».

В отличие от Исаева он служил в органах с начала тридцатых, не раз лично выбивал показания из врагов народа и считал себя неплохим психологом.

Сидевший же молча майор допросов с применением так называемых «специальных мер» вообще не одобрял и никогда в подобном не участвовал. Одно дело проводить операции по зачистке, ликвидировать или захватывать врагов и совсем другое, мордовать их в застенках. В конечном итоге допрос ничего не дал, Гусяк сидела с отрешенным видом и на вопросы не отвечала.

— Ну, хорошо, — встал начальник с табурета. — Подумайте над моим предложением, у вас теперь много времени.

Глаза «Дарки» смотрели в пространство, ничего не выражая.

Поднявшись наверх, Майструк вместе с Исаевым отправились на аэродром встречать Дроздова. Тот прилетел вместе с заместителем — подполковником Шорубалко и сразу же поинтересовался результатами допроса.

— Молчит, Виктор Александрович, — доложил Майструк. — Явная фанатичка.

— А кто брал? Снова ты, Исаев?

— Я, товарищ генерал, — сделал шаг вперед майор.

— Ну-ну, — одобрительно прогудел тот, после чего все сели в машины и покинули аэродром. В управлении высокие начальники повторно допросили Гусяк, с теми же результатами.

— Точно фанатичка, — констатировал Дроздов, — и никакие методы допросов тут не пройдут. Нужна внутрикамерная разработка.

— У меня то же мнение, — добавил Шорубалко. И обратился к Майструку: — Владимир Федорович, — как у тебя с хорошей наседкой?[64]

— Есть такая, псевдоним «Роза», в прошлом активная участница бандподполья. Завербована два года назад, имеет необходимый опыт.

— Срочно организуй с ней встречу, — сказал генерал. — Начинаем действовать.

Этим же вечером на явочной квартире в городе такая встреча состоялась. «Роза» была на пять лет старше Гусяк, имела университетское образование, а также владела польским и немецким.

Для начала агенту сообщили о предстоящей задаче, а также охарактеризовали объект, затем озвучили подготовленную легенду. Согласно ей, проживая после войны в Берлине, а потом в Вене, «Роза» познакомилась там с известными украинскими националистами, хорошо знает Шухевича и его семью, а месяц назад была арестована за сотрудничество с иностранной разведкой, по заданию которой осуществляла связь между заграничным центром ОУН в Мюнхене и его проводом на Украине.

Все это предлагалось сообщить Гусяк под благовидным предлогом, а затем создать у нее впечатление, что, находясь в тюрьме, «Роза» имеет связь с волей. Ну а далее натолкнуть на мысль передать Шухевичу через сокамерницу известие о своем аресте и грозящей ему опасности.

— Для естественности вашей встречи, — инструктировали агента чекисты, — вам имитируют побои и поместят в санитарный блок. Туда же доставят на обследование Гусяк.

— Она что, больна? — поинтересовалась «Роза».

— У нее появится недомогание.

На следующее утро, после завтрака, состоявшего из овсянки с комбижиром, ломтя хлеба и чуть сладкого чая, у Гусяк поднялась температура, начались боли в животе, а потом рвота. Бдительная охрана тут же вызвала врача, констатировавшего пищевое отравление.

— Нужно промывание желудка, — заявил доктор, после чего больную доставили в санитарный блок. Там оказали первую помощь, а затем врач определил постельный режим до выздоровления. Когда температура спала, а состояние нормализовалось, «Дарка» увидела на соседней койке женщину. На голове у той белела повязка, лицо носило следы побоев.

— Вас били? — спросила у нее Гусяк.

— Тебя, видно, тоже, — последовал ответ.

— Нет, у меня пищевое отравление.

— Здесь это в порядке вещей, — бледно улыбнулась соседка. — Кормят, врагу не пожелаешь.

— Вы давно под арестом?

— Больше месяца.

— А за что попали?

— Слушай, товарка, много спрашиваешь. Ты не подсадная?

— Нет, что вы! Просто интересуюсь.

На этом разговор прекратился, а спустя полчаса соседка взяла с тумбочки алюминиевую кружку, подвинулась к стене и отстучала в нее череду звуков. Прислушалась (донеслись ответные). Длились они пару минут, а потом стихли.

— Чего пялишься? — взглянула на Гусяк. — Никогда не видела?

— Н-нет.

— Да ты совсем сырая.

В полдень им принесли обед, состоявший из чечевичной похлебки, куска хлеба и чая, а когда санитар унес посуду и дверь блока заперли, «Роза», закинув за голову руки, продекламировала:

Über allen Gipfeln

Ist Ruh,

In allen Wipfeln

Spürest du

Kaum einen Hauch;

Die Vögelein schweigen im Walde.

Warte nur, balde

Ruhest du auch…

— Что это? — удивилась соседка.

— «Песнь странника» Гёте, девочка.

— Ты немка?

— Фольксдойче.

И, чувствуя, что настал удобный момент, агент рассказала свою легенду.

С учетом всего предшествующего Гусяк ей поверила и сообщила о себе правду. А кроме того обратилась за помощью в передаче на волю записки для Шухевича и находившейся при нем связной Галины Дидык о своем провале. Поколебавшись, «Роза» согласилась. На следующий день записка ушла по контролируемому чекистами каналу. Адресатом в ней значилась некая Наталья Хробак из села Белогорщи, в нескольких километрах от областного центра.

Срочно началась подготовка операции по захвату «Волка». Ее возглавил прилетевший к тому времени во Львов генерал-лейтенант Судоплатов — руководитель бюро по разведке и диверсиям МГБ СССР, тут же создавший оперативный штаб, куда вошли Дроздов с Майструком и начальник Внутренних войск МГБ Украины Фадеев.

План операции включал использование в ней оперативных резервов этих войск, сил Украинского погранокруга, а также Львовской милиции, с блокированием села, прилегавших к нему хуторов, западной окраины поселка Левандувка и лесного массива.

Главным объектом значился дом Натальи Хробак на восточной окраине Белогорщи, следующими определили прилегающие усадьбы.

В семь утра пятого марта штаб находился в передвижной радиостанции на восточной окраине, откуда был дан сигнал о начале операции. К указанному времени Белогорщу, насчитывавшую полторы сотни дворов, вместе с прилегавшим к ней лесным массивом, оцепили подвижные группы, в необходимых местах выставили заслоны. Дом Хробаков блокировала чекистско-войсковая группа, возглавляемая подполковником Шорубалкой.

Когда же часть вошла во двор, выяснилось, что хозяйка отсутствует, а ее младший брат пытался сбежать, но был пойман. Его тут же допросили, предъявив фото Галины Дидык, в которой подросток опознал жившую у его тетки домработницу Стефу. Группа тут же переместилась к дому Стефы в центре села, окружила его и приступила к действиям.

Открывшую дверь