Спрятав лошадей в стороне, мы засели. Быстро спустилась темная ночь. Прошел час, другой… Кто не бы вал в таких засадах, тому трудно понять все ощущения и переживания. В голову лезут всевозможные предположения, и воображение от нечего делать рисует всевозможные картины: как это все должно произойти и кто на этот раз предполагаемые браконьеры. Обыкновенно бывает все наоборот, вопреки всяким предположениям, и поэтому все нужно соображать уже по ходу самого дела. Самым же неприятным фактическим переживанием являются визиты комаров и мошки. Нужно иметь дьявольское терпение, тем более, что сидеть приходится молча, не шевелиться, а главное, что очень тяжело для курильщиков, – не курить.

Вам приходится все время прислушиваться ко всем шорохам, так как приблизившийся незаметно браконьер может удрать назад или же выстрелить в подкарауливающего. Вы нервно сжимаете винтовку, но в то же время знаете, что стрелять будете только в крайнем случае, да и то скорее в воздух, чтобы напугать врага. А комары тем временем беспощадно грызут и грызут вас. Время от времени вы проводите рукой по лицу и чувствуете липкую кровь. Часы идут, и укусы комаров еще более озлобляют вас против браконьеров.

Неожиданно плеснет выпрыгнувший, играя, из воды пеленгас. Всплеск один, второй, третий, и вам уже кажется, что это через канал идет браконьер, миновавший стороной сторожей. Но снова наступает тишина и вы убеждаетесь, что это был пеленгас.

Кажется, что время идет очень тихо, а сидеть приводится минимум до 11 часов вечера. На часы лишний раз не взглянешь – нельзя зажигать спичку. Комары становятся все более назойливыми, у курильщиков уже лопается терпение и лежащие в засаде шепчутся:

– Попался бы нам сейчас браконьер. Взяли бы его раздели, да подержали полчаса голым, чтобы комары попитались. Надолго бы это отбило у него охоту воровать панты!..

Можно с уверенностью сказать, что не будь всем участникам облавы привито спортивное чувство, никто бы не высидел бы при такой обстановке положенного времени.

Так было и на этот раз. Время уже подходило к тому, чтобы возвращаться домой и поспать, так как в 4 часа нужно было быть всем по своим местам вдоль ограды.

Неожиданно послышались быстрые шаги. Кто-то спешил в нашу сторону. Все насторожились. Наконец-то браконьеры будут наши! Голову продолжает сверлить одна и та же мысль: кто же попался на этот раз? Еще минута и идущий приблизился почти вплотную. Темень страшная – ничего не разберешь. Наконец, окликаю:

– Кто идет?..

Все одновременно вскакиваем и окружаем, чтобы схватить неизвестного и вдруг слышу спокойный голос Митюкова:

– Свой…

Подходит в сопровождении помощника старший сторож. Спешу узнать в чем дело.

Оказывается, уже в потемках, часов около 9 в том же месте, что и утром, вновь раздался выстрел.

Оставляю помощников с Митюковым продолжать засаду и даю инструкцию: пробыть до 12 ночи, а затем Митюкову вернуться в сторожку, а остальным ехать домой. Сам же еду дальше на перешеек к Яну (это еще верст 5), чтобы снять его посты и сговориться о плане действий на следующее утро. Со мной едет один из моих помощников.

По времени посты должны быть уже сняты. Подъезжаю к усадьбе брата, расположенной в версте от перешейка полуострова. Залаяли собаки. Услышал Ян и вышел на крыльцо. Он уже успел раздеться и встретил меня в ночной длинной рубахе. Я, сидя на коне, говорю, что вечером был новый выстрел. В ответ он мне сообщает, что на дороге дозор уже снят и люди отдыхают, а с озера должны вот-вот вернуться.

Неожиданно в этот момент со стороны дороги, в полуверсте от нас, раздался выстрел, эхо которого гулко разнеслось в ночной тишине. Мигом нам представилась картина: возвращавшийся с дозора патруль столкнулся с браконьерами и кто-то из них сделал выстрел.

Повернув коня, я полным ходом понесся к дороге. Было так темно, что ее почти не было заметно, и я скакал, как говорится, наобум, через канавы, рытвины и камни. Мой помощник где-то отстал, но я не обращал на это внимания, так как нельзя было терять времени. Проскакав около версты, я услышал голоса и, подъехав к сторожам, увидел их… мирно курящими.

Выяснилось, что, возвращаясь домой, они стали вынимать патроны из стволов, причем у одного из них произошел нечаянный выстрел.

Тревога вновь оказалась напрасной.

Обескураженные, не успев обменяться впечатлениями, мы тронулись к усадьбе, как услышали шаги бегущего навстречу нам человека. Мы остановились и стали ждать.

На нас неслось белое привидение!..

Вначале мы не поняли в чем дело. Оказывается, навстречу нам бежал в длинной, до пят, ночной рубахе мой долговязый брат Ян с винтовкой в руках. Он спешил к нам на помощь, не думая о том эффекте, какой произведет его появление в столь странном туалете!..

Это было третье приключение в течение нашей злополучной ночи.

Так как браконьеры не вышли из парка с вечера, то мы условились с Яном, что он со своими людьми займет с четырех часов утра, в помощь сторожам, западную часть просеки, а наши – центр и восточную часть. До 8 часов утра все будут караулить и слушать, не повторятся ли выстрелы, после чего мы начнем облаву, собрав к тому времени человек 50, т. е. всех свободных обитателей обоих имений.

Было уже около часа ночи. Мы с племянником направились домой. Немного туманило и стало морозить, но я решил возвращаться горами через лес, в надежде, что сырость заставит браконьеров развести костер, или же они ночью станут подавать световые сигналы лодке, если они прибыли в парк с моря.

Только зная хорошо местность, мы могли рискнуть на этот путь через россыпи и овраги. До именья таким путем было верст 8, но так хотелось перехватить браконьеров. У меня почему-то была уверенность, что на этот раз хозяйничают самые головорезы, так как в течение дня после выстрелов не постарались даже удрать.

Увы, все наши ночные старанья пропали даром, и мы только к трем часам вернулись домой.

Расседлав лошадей и дав им корм, поставили будильник на четыре часа утра. Мы моментально заснули, а спать, вернее даже дремать, нам оставалось меньше часа, так как летом светает рано, а в 4 часа нужно по телефону разбудить сторожей и вновь скакать, чтобы руководить поисками.

Ровно в четыре зазвенел будильник, а за ним и телефон. Было условлено, что до 8 утра все остаются на своих местах, а к девяти собираются, кроме расставленных редко на