только спугнул. Следующая же пуля, пущенная на бегу, ранила серьезно, так как на месте «колеса» была масса крови. Дальше след завел меня в сплошные тростники выше человеческого роста и местами настолько густые, что дальше двух-трех шагов ничего не было видно.

Я продвигался крайне медленно и осторожно. Пробежавший зверь буквально оставил канаву в зарослях, причем трава с обоих сторон была обильно измазана кровью. Кровь была густой и темной.

Идти дальше одному, да при том еще без собаки, было безумием, так как при таком ранении хищник не мог быть далеко и, услышав мое приближение, мог бы сделать засаду. При всей бдительности и виртуозной стрельбе он может захватить охотника врасплох.

От бивуака я находился на расстоянии верст 15. Идти туда для того, чтобы затем вернуться с кем-нибудь из охотников в тот же день, было невозможно, а оставлять след без снега и потерять на следующий день было жаль. Такой трофей не каждый день встретишь – ведь барс был очень крупным.

Взвесив все, я осторожно стал продолжать слежку. Дело происходило на солнопеке, земля была сухой, как и трава, и следить было трудно. Кровь терялась, приходилось делать круги, что отнимало много времени и, естественно, утомляло и уменьшало бдительность, а обед мой все еще находился в пейтузе[4].

Было уже три часа. Найдя снова след, пройдя не много почти по чистому месту, я вновь влез в сплошной тростник. След шел не по ровному месту, а по косогору, и снова голос здравого смысла говорил, что нужно бросить слежку и прекратить рисковать. Самолюбие же «тигра» – старого охотника, говорило, что если ты действительно «тигр», то обязан идти дальше и не бросать следа. Кроме того, и фаталист. Я подумал о том, что за полвека моей охоты я, не задумываясь, подвергался еще большим опасностям и ни разу перед ними не отступал. Неужели мой дух стал слабым? Нет, я не могу не идти дальше! – и отправился по следу, выкинув из головы все сомнения.

Так как видимость горизонта стала более чем ограниченной, а след представлял собой продавленную в сухом тростнике борозду с каплями крови на траве, всякий случай я ощупал за поясом нож, осмотрел еще раз взведенный курок винтовки и стал медленно и осторожно пробираться, прислушиваясь поминутно к малейшему шороху и стараясь уловить тяжелое дыхание раненого зверя, лежащего где-нибудь поблизости в чаше. Должен сказать, что тяжелое дыхание раненого зверя не раз давало мне возможность разыскивать его в чаще. Однако ничто не выдавало близкого присутствия барса, между тем как тяжелое ранение, несомненно, заставило его забрести в ближайшие заросли. Он не мог быть далеко, тем более, что я не встретил ни одной лежки.

Неожиданно я потерял след. Видимо, зверь не пошел дальше, так как я оказался в тупике следа. Я прислушался. Ничего слышно не было. Предполагая, что барс сделал высокий прыжок, не задевая камышей, я остановился и стал разглядывать. Ничего не увидев впереди, я повернулся вправо и… мороз пробежал по моей коже…

Всего в двух шагах от себя я увидел лежащего барса!

Первое, что я сделал – это выделил, но не успел выстрелить, так как в момент вскидки рассмотрел, что зверь лежит на спине, все четыре ноги его были задраны кверху, и он был мертв.

Сюрприз был, конечно, приятный. Со времени, когда я стрелял в барса, прошло около часа. Ясно было, что будучи тяжело раненным, пришел сюда и по своей привычке свернул кверху в сторону и лег над своим следом на косогоре, чтобы в случае преследования напасть на охотника сверху. Дождаться ему моего появления не пришлось – смерть наступила раньше, и он, уже будучи мертвым, перевернулся и скатился почти на свой след.

Хищник оказался крупным самцом.

Завалив тушу нарезанным камышом, я пошел осмотреть еще раз место, откуда я стрелял по барсам, и выяснил следующее:

Три барса лежали на маленькой возвышенности в камышах, играли и катались на солнышке, так как вся полянка была укатана. Случайно один из зверей встал, не подозревая даже моего присутствия поблизости. В эту минуту я взглянул в его сторону. В момент моего первого выстрела вскочили и остальные два. Эффектно показались три головы и три хвоста, но тотчас же звери спрыгнули с горки. Однако они не побежали, а задержались, не разобрав сразу в чем дело, и я увидел их, добежав до места лежки. По-видимому, два спрятались в густой траве, а раненый не лег. Когда я его увидел, обстреляв по первому, я добавил патронов в свой «Спрингфильд» и бросился искать, нет ли поблизости других, то спугнул второго, но выстрелить в него мне, к сожалению, не удалось.

Вывод в конечном результате таков:

При полной удаче, как и на этот раз, все окончилось благополучно, но необходимо все же помнить, что не всегда так заканчивается удачно. Теоретически, при охоте на хищников, особенно, когда дело дошло до стрельбы или преследования (даже в том случае, если вы не вполне уверены – ранен ли зверь или зверей несколько), нужно быть спокойным, осмотрительным и не лезть зря в чащу. Однако надо добавить, что те охотники, которые проявляют слишком большую осторожность при охоте на хищника, никогда и никого не убивают.

Как уже сказано выше, я лично – фаталист. Верю в свою звезду, никогда в жизни ни перед чем не останавливался, ни перед какими опасностями и даже имел счастье чудом выйти из-под тигра, сравнительно мало искалеченным.

А вообще смело могу сказать:

– У меня есть, что вспомнить! Помимо случаев с хищниками я не раз рисковал своей жизнью: в боях с хунхузами, браконьерами, подвергался нападению бандитов, штормовал в бурю в море, управляя шхуной, бывал в бурю за бортом, спасся при взрыве бензина, от которого в море загорелась яхта, тонул в водовороте горной речки, спасая других тонущих, и имел массу подобных случаев в жизни.

Пишу об этом не потому, чтобы похвастаться, а лишь разъяснить молодежи, что для этого нужно быть быстрым, смелым, уверенным в себе, решительным, сильным физически и ловким, всегда хорошо тренированным, быстро соображать и, раз решив, уже не отступать. Конечно, прежде всего нужно быть сильным духом – это начало и конец всех успехов.

Кроме того, при всех приготовлениях на дело, сопряженное с риском, нельзя быть небрежным, ленивым, рассеянным и беспечным. Нельзя также упускать после окончания рискованного происшествия всех его малейших деталей. Нужно все их взвесить и во всех разобраться. Иначе говоря – быть всегда и ко