Шрифт:
Закладка:
— На удивление мало нежити, — отметил он вслух.
Нарочито повышая голос, чего уж там. Он и так знал, что здесь будет мало нежити. Мана Бездны и повышенная концентрация подземной маны «оживляли» тела, вдыхали в них подобие жизни. Лед и снег вокруг были их противоположностью, поэтому сюда и везли тела, для гарантии, что умерших не побеспокоят и так далее.
— Это потому, что здесь служат богу мертвых, — раздался голос одного из жрецов.
— Неужели мне соврали, и вы не сношаете зомбячек на алтарях? — удивился Бранд. — А что, очень удобно, никакой ревности, в холоде не портится, боли не чувствует — можно куда угод…
Жрец, похоже, тоже соображал не быстро от холода и только тут напал на Бранда, который в ответ радостно приложил его кулаком в ухо. Выдав еще двум послушникам кулаком и пинком, Бранд вытащил булаву и ринулся в атаку на ворота главного храма. Особенность Мастера Оружия подвела, булава сломалась и тогда он в приступе ярости сломал ворота лбом.
Три дня его гоняли по острову и, если бы не полученный 200 уровень и Особенность «Чувство Опасности» все-таки прибили бы. Немало статуй, зубов, рук и вещей оказалось переломано, Адаптивное Сопротивление все же развилось и Бранд сумел уплыть через ледяные воды и сумел выжить. История наделала много шума и прозвище Твердого Лба приклеилось к нему на несколько лет.
А Гарос так и не появился.
Бранд тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Деградация и взрывной рост бырума плохо на него влияли и с этим следовало разобраться, но сейчас важнее было остановить драку, так как Минт и не думал униматься. Бранд раздвинул толпу и прыгнул, приземлился рядом с Минтом, выбив яму в земле.
— Дед! — заорал радостно Минт. — Давай пока…
— Заткнись, — мрачно произнес Бранд.
— Ты же сам…
— Заткнись! — прорычал Бранд. — Воюешь — воюй, но не впутывай в это дело других живых, не морочь им головы за счет своих уровней!
Пусть Минт не был героем, но за подобное легко мог дождаться своего суда героев, раз те пока еще не спустились под воду. Пока же не пролилась кровь, еще можно было все замять. Наверное.
— И не собирался! — вскинул голову Минт, бросил горделивый взгляд на толпу, потом на жрецов. — Пусть Узианда явится лично, разберемся без живых и ее глупых слуг!
— Лично⁈ — донесся истошный визг кого-то, потерявшего голову. — О Владычица Струны Небес! Услышь мою молитву, явись и покарай!!! Силой, верой и властью Верховного жреца призываю тебя!
Гром расколол небо.
Глава 13
Бранд ощутил знакомое присутствие и скрестил руки на груди, глядя мрачно в небо. Поздно было отвешивать Минту подзатыльники, да и понимал его Бранд в чем-то. Не оправдывал, но понимал. Сам бард стоял, потрясенно глядя в небеса, демонстрируя, насколько он юн, несмотря на уровни и всемирную славу.
— Владычица Красоты, — жрецы Узианды упали на колени, протягивая руки к небесам.
Никаких вселений, богиня искусства и творчества решила явиться лично, и тело ее было настоящим творением искусства. Она спускалась медленно, в ореоле сияния, и жрецы других богов склоняли головы, в знак уважения перед одной из владычиц небес.
Бранд смотрел на нее, думая о великом договоре.
Боги выступали совместно против демонов и проклятых, демолорды и демоны совместно нападали на живых и богов, но это не означало, что у них полностью отсутствовали ссоры друг с другом. Самой известной из всех была «творческая война» последователей Сайроса, Антрума и Узианды, из-за вопросов, считать ли торговлю ремеслом (и тогда торговым профессиям должен был бы покровительствовать Сайрос вместо Антрума) и допустимо ли продавать искусство, смешивая сферу Узианды с областью влияния Антрума. Разумеется, несмотря на название, враждующие стороны в основном творили и ковали, продавали и обеспечивали, а сражались за них в основном наемники.
Могла ли Ордалия пойти против своих божественных братьев и сестер?
— Владычица, ты ответила на наш призыв! — донесся возглас. — Покарай богохульника, молим тебя!
— Несравненный бард Минт Вольдорс искал личной встречи, так пусть скажет вначале, что хотел.
Бранд не сдержал мысленного смешка, нашлась все-таки сила, способная лишить Минта слов. Юный бард хлопал глазами и приоткрывал рот, похоже не находя слов. Бранд хотел напомнить Минту его же слова, мол, через барда вещают сами боги, но не стал, мысли опять свернули к договору.
Даже если бы разговоры с богами были правдой, а не выдумкой для того, чтобы производить впечатление на девиц, то толку с того? Усадить богов и демонов за стол переговоров и предложить им совместно проваливать все равно не вышло. Они заключали договор о равновесии, чтобы живые сражались за них и мнение живых тут никого не интересовало.
— Ты винишь лично меня в смерти твоего друга? — спросила Узианда.
Голос ее, ласковый, но в то же время полный силы, лился, как песня и очаровывал. Особенность Несокрушимого Разума отразила воздействие, демонстрируя Бранду, что Узианда чтит договор между богами и демонами. Она явилась в прекрасном теле, голос ее звучал, как песни лучших бардов, жесты очаровывали, словно она занималась танцами сотню лет, но при этом тело было смертным и соответствующим живым вокруг.
— Я верил, а ты использовала мою веру, чтобы заставить стать боевым бардом. Я любил, а Адрофит меня проклял, — вдруг с вызовом бросил Минт, вскидывая голову. — Во мне не осталось веры, боги и их слуги убили ее!
Жрецы хватались за головы и сердца, толпа за спиной, растерявшая воинственный настрой, ахала, перешептывалась, но все оставались на местах. Минт же бросил искоса взгляд на Бранда, словно ждал от него поддержки словом и делом. Как бы не повторился сценарий Валланто, подумал Бранд мрачно, наговорит Минт в сердцах и получит еще одним проклятием между ушей.
Вот тогда и наступил бы конец истории «несравненного барда».
— Убили в тебе веру? Разве я не явилась к тебе лично? — удивленно спросила Узианда. — Ты думаешь, неверующий смог бы добиться такого?
Минт растерянно моргнул, опять растеряв все слова.
Демолорды, продолжал размышлять о своем Бранд, надо полагать, были осторожнее в своих визитах. Не являлись в блеске маны живым, как боги, так как не удалось бы умножить количество
