невежливое обращение с пациентами. Напрямую она не скандалила, просто ворчала и выдавала в пространство абстрактные оскорбления и жалобы: мол, и так ничего не успеваем с этой пандемией, а тут еще с глупостями всякие яйцеголовые ходють, и так далее. Впрочем, документы нашлись быстро и были выданы абсолютно без вопросов.

– Как это говорилось в старом фильме: так и тянет устроить скандал, – хмыкнул Крячко.

– Ну, если все в порядке, то и бояться нечего, – предположил Лев Иванович, с недоумением рассматривая тощую стопку. – Хотя, конечно… Позвольте, а где же оригиналы. Что, нет?

– Вот только что и есть, – отозвалась, скрипнув зубами, хранительница больничной летописи.

– Так ведь ксерокс с ксерокса, да еще и смазано.

– Что и есть, – повторила она.

– Так не видно же ничего. Хорошо. А где фото, таблицы, замеры?

Особа возвела очи в потолок, видимо, призывая благодать терпения, а потом максимально корректно ответила:

– Извините, вопрос не ко мне, я-то их точно не брала. Может, кто уже запрашивал и не вернул. Все, что и есть.

– Ладно, и на том спасибо, – поклонился Крячко, собирая документы – а то вдруг разобидится, заберет и эти крохи, – и поспешно покинул помещение. А уже в коридоре сказал приятелю: – Хотя бы что-то да получили.

При более пристальном изучении документов в ОВД выяснилось, что радоваться рано.

– Ну и почерк у местных прозекторов, ни пса не разобрать.

– Прозектора, Стас, – поправил друга Гуров. – Он один, поскольку почерк один и тот же.

– Да, верно. У тебя лупа случайно не с собой? Ну ладно, пойду искать.

Разжившись у кого-то указанным инструментом, Станислав снова попытался разобрать каракули.

Полчаса спустя оба сыщика начали подозревать, что скоро или сойдут с ума, или ослепнут. Слепая ксерокопия запечатлела для потомков ужасный пример нарушения координации движений. Буквы разного размера кренились то вправо, то влево, то стояли столбом, то разгонялись как под горку, то теснились одна к другой – без логики, смысла и связности. Из всей строки связными оказывались буквы две-три, не больше. Линии письма лишь иногда попадали на графы, чаще ползли вниз. В начале некоторых предложений буквы были обведены по контуру несколько раз, как будто пишущий внезапно забывал, чем занимается. И калякал, пытаясь вспомнить, о чем же пишет.

Но самое ужасное – это то, что смысл в тексте не просматривался вообще, как если бы было написано по-китайски. Читабельными были только типографские строки.

– Нет, это полное безобразие, – признал Гуров, потирая глаза. – Я, по-моему, ослеп и поглупел.

– Я вообще с ума сошел, у меня глаз дергается, – посетовал Крячко, – уже и по-печатному ни слова не могу понять. Слушай, Лева, а вот наша хозяйка, она же говорила, что санитаркой трудилась. Глядишь, она в состоянии дать расшифровку этого документа.

Лев Иванович искренне восхитился:

– Гениально, давай попробуем.

Добрейшая Нина Николаевна явилась в архив по первому зову, принеся с собою термос с заваренным шиповником и бутерброды. Пока сыщики подкреплялись, успокаивая расстроенные нервы, она, то хмыкая, то вздыхая, изучала манускрипты и, наконец, признала, что разобрала почти все написанное. Лев Иванович, проглотив то, что имелось во рту, взял ручку на изготовку:

– Тогда давайте по очереди. Я буду записывать.

Нина Николаевна заметила:

– Лев Иванович, тут очень много всего написано, сами видите. Вам прямо все читать или выборочно?

– Давайте начнем с малого. Хотя бы ФИО и причину смерти.

– Итак. Мерецко Александр Алексеевич, тысяча девятьсот семьдесят седьмой, Москва. Дата смерти – пятнадцатое июня две тысячи восемнадцатого года. Диаметр зрачков – норма, рвотные массы, варикозное расширение вен, трофические язвы нижних конечностей, отечности лица, голеней, стоп, кожные покровы…

Нина Николаевна запнулась. Вздернув брови, некоторое время всматривалась в писанину, потом, сняв очки, потерла переносицу. Надела оптику, еще раз присмотрелась и, хмыкнув, закончила:

– Отсутствуют. Идем дальше.

– Не надо так быстро, – попросил Гуров. – Как это, что значит «отсутствуют»? Так и написано?

Старушка обвела карандашом фрагмент «клинописи»:

– Вот, Лев Иванович, сами смотрите: «кожные покровы»… а, вот еще словечки: «чистые, без патологий» и «отсутствуют».

– Креативно. Великолепно, – пробормотал Гуров, подписывая ксерокопию фамилией погибшего. – А причина смерти?

– Инсульт, то есть острое нарушение кровоснабжения головного мозга.

– Они там что, совсем? – возмутился Станислав. – Чья фамилия под этим бредом?

– Станислав, вы слишком многого от бабушки хотите, – заметила Нина Николаевна.

В самом деле, подпись была еще более неразборчива – просто длинная черта, напоминающая затухающую кардиограмму.

– Идем дальше, – продолжала пожилая женщина. – Илясов Дамир Касимович, восьмидесятого года рождения…

– Илясов, Дамир, – задумался, припоминая, Станислав. – Ух ты, это, погодите, тот самый?

– Похоже, Станислав. Восемнадцатое января, двадцатый год. Если вкратце, то инфаркт.

– А там что с кожными покровами? – поинтересовался Лев Иванович.

– Тут совершенно невнятно написано. Вроде бы чистые, сухие, степень оволосения повышенная, хирургические разрезы, высыпания, припухлости, струпы, изъязвления, врожденные, приобретенные анатомические индивидуальные особенности и фрагменты кожи отсутствуют.

– Где это? – спросил он.

Дешифровальщик обвела карандашом нагромождение палочек и петель в документе.

– Кто-то чертовски остроумный завелся в этом медицинском учреждении, – процедил сквозь зубы Лев Иванович. – Прямо так и тянет познакомиться и посмеяться вместе с ним. Станислав Васильевич, что ты там про Илясова говорил?

– Илясов, ну этот. Сканируй, пока не удалили. Не помнишь?

– Я тоже помню, по телевизору показывали, – подтвердила Нина Николаевна, – миллиардер с каким-то кодом на заднице.

Видя, что память ничего Гурову услужливо не подсказывает, Крячко и Нина Николаевна поведали вкратце историю простого татарского юноши из Подмосковья, который невероятным образом выбился в миллиардеры и политики, основал крупномасштабную финансовую империю и свою карманную партию, поучаствовал в президентских выборах, получив аж 0,98 процента, и так далее.

Пока он пребывал в холостяках, все шло как по маслу, но потом он задумался о наследнике. Выбрав спутницу жизни – а выбирал ее придирчиво, долго и тщательно, – выбрал на свою, скажем так, голову. Помимо чисто финансовых проблем, этот изверг в женском обличье при разводе создала ему совершенно ненужную и сомнительную репутацию в прессе. Бывшая пустила слух, что он прямо-таки сидит на деньгах, ибо имеет ниже поясницы QR-код, просканировав который, любой человек может сказочно разбогатеть. В этом, мол, причины его невероятного взлета и богатства. Бред, казалось бы, но, как поведала Нина Николаевна, покойному не было прохода от светских летописцев всех полов, особенно женского.

– Безобразие. Что у этих людей в головах, нет слов.

– Ну ладно вам, Лев Иванович, – попеняла пожилая женщина. – Нельзя же быть таким требовательным. Надо снисходить к людским слабостям.

– Снисхожу, – проворчал Гуров. – Небось фрагмент, который отсутствует, как раз с этим самым кодом. Мракобесы.

– Не видел – не обвиняй, – проникновенно призвал Крячко. – Что