Шрифт:
Закладка:
Машина снижает скорость. Перестраивается в правый ряд. Останавливается.
– А какой допустимый? – спрашивает, поворачиваясь ко мне корпусом. – Дин? Неужели ты ко мне ничего не чувствуешь? Как можешь... Так просто. Взять и всё перечеркнуть?! Я допустил ошибку, но… Одну. Единственную.
– Давид, – вздыхаю. – Отвези меня на работу. Я опаздываю. Очень сильно.
– Не хочешь говорить, – не спрашивает, а констатирует факт.
Так и есть. Не хочу говорить. Пока что я не готова. Ещё не успокоилась. Ещё больно!
Больше не говорим. Всю дорогу молчим. Давид подвозит меня до самой больницы и, не говоря ни слова, уезжает.
Я смотрю вслед удаляющемуся мерседесу и понимаю, что на этот раз это точно конец!
Не смогу!
Не хочу!
Не выдержу!
Нужно обрубать все концы и жить дальше.
Погружаюсь в работу. Сегодня её очень много. К вечеру едва не валюсь с ног.
Когда выхожу из больницы на улице уже темно. Бреду к центральным воротам, опустив голову вниз. Никого не вижу, да и не хочу.
Я просто иду домой, но...
– Малиновская, – слышится совсем рядом.
Оборачиваюсь.
– Подвезти?
Не могу поверить глазам!
Хлопаю ресницами. Дышу быстро, поверхностно, будто минуту назад пробежала настоящий марафон.
Дамир стоит напротив, опираясь бёдрами на капот своего авто и дерзко улыбается, сканируя меня с головы до ног.
– Ты?! – брови ползут вверх. Делаю шаг вперёд, навстречу ему. – Что ты здесь делаешь?
– Жду. Тебя, – улыбается. Подходит ко мне, забирает сумку. Открывает в машине дверь с пассажирской стороны: – прошу.
Истерически смеюсь:
– Вы издеваетесь надо мной?
– Ты о чём?
– Ты. Давид. Один отвозит на работу, другой – забирает. Вы опять затеяли какую-то игру? Очередную проверку?
Дамир хмурится, сжимает кулаки:
– Нет. Чтобы ты понимала, я никогда тебя не проверял. И не собираюсь этого делать. Ни сегодня. Ни завтра.
– Да?! А что же тогда было той ночью? Значит, мне показалось?
– Значит, Давид – дебил. А я... Лишь открыл на этот факт тебе глаза. Считай так, – ухмыляется.
Дина
Я ничего не отвечаю.
Дебил? По-моему, они друг друга стоят. Двое из ларца, одинаковы с лица! Ни дать, ни взять.
Надоели. Осточертели.
Дамир отвозит меня домой. Я выхожу из машины и намереваюсь попрощаться с Шагаевым, но он…
Идёт следом за мной. Заходит в подъезд, лифт, а потом и в квартиру.
Я в шоке от такой наглости. Даже теряю дар речи. В ступоре.
– Дамир, а ты не обнаглел? – становлюсь поперёк его дороги. – Приходишь, как к себе домой. Я тебя даже не приглашала!
Мой голос повышен, а на груди скрещены руки. Что за номер?!
Дамир снимает кроссовки, ровняется напротив меня, бережно берёт за плечи и отодвигает в сторону, будто какую-то тумбочку.
Идёт в ванную комнату. Тщательно моет руки.
Я становлюсь за его спиной:
– Дамир! Ты наглеешь.
Ухмыляется, поднимает взгляд вверх. Смотрит на меня в зеркальном отражении.
– Я к сыну пришёл. Не к тебе. Между прочим, имею право.
Я фыркаю. Громко.
Нет слов. Совсем нет!
– Дин, отойди, а? – поворачивается ко мне лицом и пытается выйти из ванной комнаты, но я не позволяю. – Дай пройти.
– Нет. Ты кем себя возомнил? Два с половиной года у ребёнка не было отца. А сейчас… Появляешься ты. Приходишь поздно вечером. Даришь ему эмоции, а я потом не сплю полночи. Не надо, Дамир! Не делай этого. Ты уходишь, а я остаюсь…
– Так в чём проблема? – хмурит лоб, щурит глаза.
– В тебе проблема, – не сдерживаюсь и тычу пальцем в широкую грудь. – Не нужно так часто приходить. И не так поздно! Ты можешь предупреждать о своих планах, а не ставить меня перед фактом, как всегда?
Дамир опускает взгляд на мою руку:
– Я могу не уходить. Только попроси.
Вздрагиваю:
– Попросить?!
– Да, – кивает головой. – Одно слово, Дин. Я никуда не уйду. Никогда!
Что?
Не верю ушам.
Я в шоке от подобной наглости.
– Знаешь, что?! – глотаю смешок. – Оставайся. Играй с сыном. Дари ему эмоции, а потом всю ночь сиди возле его кровати.
Разворачиваюсь и ухожу.
Уже в кухне. Разогреваю ужин. Накрываю стол. Садимся.
Я, мама, Дамир, Санька. Молчим все.
Санька не слазит с коленей отца. Совсем не ест. Балуется.
Никакой дисциплины! Злюсь. Очень сильно. Если так пойдёт дальше, то сын разбалуется окончательно. Папа хороший, замечательный. Играет, разрешает шалить, а я? Цербер, что ли?!
Мама первой встаёт из-за стола. Снова уходит к соседке.
Остаёмся наедине. Я мою посуду, а Дамир сидит на полу и играет с сыном. Собирают конструктор.
Произношу, не оборачиваясь:
– Десять часов ночи. Папочка! Может, уложишь сына спать?
– Дин, – отзывается Дамир. – Я остаюсь только на сегодня? Не услышал.
Закатываю глаза вверх. Делаю глубокий вдох. Оборачиваюсь. Порываюсь ответить, но в кармане Дамира звонит телефон.
Шагаев принимает вызов. Молча слушает. Бледнеет с каждой секундой.
Завершает разговор. Поднимается на ноги. Целует Саньку и идёт в коридор.
Я следую за ним:
– Что-то случилось?
– Анита. В больнице, – коротко отвечает и в спешке покидает мою квартиру.
Дина
Целый час я не нахожу себе места. Санька спит в своей кроватке, мама смотрит телевизор, а я... Брожу из угла в угол, как ненормальная.
– Дина, – зовёт мама. – Хватит наматывать круги. Просто набери его и спроси, что случилось.
– Кого набрать?
Мама заказывает глаза:
– Давида, конечно же. Твоему Дамиру сейчас точно не до тебя!
– Он... Не мой! – вскрикиваю, пугаясь собственного голоса.
– Не цепляйся за слова. Ты поняла, что я хотела сказать.
Конечно, я всё поняла, а потому...
Через пять минут набираю номер.
