слепой бы не разглядел. Она быстро хватает сумку, вытаскивает из нее салфетку с номером Роминого телефона и сует мне ее в руку. – Возьми, если тебя это так раздражает. Просто… ну разве ты не видишь? Я не захочу с кем-то еще. Я просто не смогу, Яр. Мне не повезло влюбиться в тебя. Сильно влюбиться. И с этим я уже ничего не смогу сде…

Я рывком дергаю Нюту на себя и впиваюсь в ее мягкие губы отчаянным поцелуем. Салфетка с телефоном падает куда-то на пол, и я потом обязательно найду ее и выброшу. Порву, сожгу… Но потом. Это все будет потом. Сейчас в моих руках она, такая тонкая, такая нежная, такая нужная. Нюта так льнет ко мне, доверчиво распахивая свои губы, на которых еще остался вкус заказанного ею фруктового чая, что у меня рвет крышу наглухо. Я ласкаю тонкие плечи, пробираясь ладонью за ворот футболки и чувствуя пальцами гладкость и нежность ее кожи, а потом облизываю хрупкие ключицы, мечтая оставить там яркий собственнический засос.

Хочу пометить ее.

Хочу заставить стонать от удовольствия.

Хочу стать ее первым.

Хочу, хочу, хочу ее… Хочу до безумия, так сильно и яростно, что в голове не остается ничего. Ни одной здравой мысли.

– Нюта, – жарко выдыхаю я, лаская губами аккуратную мочку уха и вдыхая свежий запах ее гладких волос. – Я не могу… Прости. Я пиздец как хочу тебя. Хочу сделать своей. Еще немного… и я разложу тебя прямо тут, в машине…

Она молчит, тяжело дышит и таращится на меня огромными блестящими глазами. Интересно, она так же будет смотреть, когда будет кончать подо мной, или наоборот закроет глаза? И какая она в постели – громкая или тихая?

Блядь. Стоп. Хватит.

Но я не могу уже остановиться.

– Вызову тебе такси, – хриплю я, снова набрасываясь на нее и жадно целуя. И похрен мне, что нас сейчас может кто-то увидеть. – Так будет безопаснее.

– Яр! – вскрикивает она, когда мои пальцы задевают ее соски, натянувшие тонкую ткань футболки. А потом тихо, сладко стонет. Этот стон прокатывается по мне шаровой молнией, и мой и без того полувозбужденный член наливается кровью и становится таким твердым, что едва не рвет брюки. – Я не хочу…

Она не хочет?

– Я вызову такси, – сквозь зубы выдыхаю я, чувствуя, что меня аж колотит. Пытаюсь от нее отстраниться, но Нюта не дает. Висит у меня на шее и смотрит. Блядь, как же она смотрит…

– Я не хочу уезжать, – шепчет она упрямо. – Я хочу быть твоей. Полностью. По-взрослому.

– Моя хорошая, – мучительно стону я и затягиваю ее к себе на колени. – Ты понимаешь, что я заведен в край? Ты понимаешь, что я хочу тебя трахнуть? Хочу лишить тебя твоей блядской девственности? Ты понимаешь…

Специально использую грубые слова, а еще хочу сказать, что это все пиздец как неправильно, но не могу. Как можно назвать неправильной ту жажду и ту нежность, которые я вижу в этих огромных умоляющих глазах?

– Мне плевать, – тихо, но очень решительно говорит она. – На все плевать. Я хочу…с тобой.

– Тогда поехали, – я почти грубо усаживаю ее обратно на ее место и сам пристегиваю ремнем. – Поехали, пока я хоть немного могу соображать.

– Поехали, – кивает Нюта, пытаясь выровнять дыхание.

– И даже не спросишь куда? – ухмыляюсь я, едва справляясь с собой.

– Не спрошу, – мотает она головой, а потом робко улыбается мне. – Я доверяю тебе, Яр.

Нюта

Квартира, куда мы поднимаемся, расположена на десятом этаже элитной многоэтажки и выглядит абсолютно нежилой.

– Иногда это место для деловых партнеров из других городов используем, – поясняет Яр, хотя я его не спрашивала. – Для тех, кто не любит останавливаться в гостиницах.

– Есть и такие?

– Есть разные. Да хрен с ними со всеми. Иди сюда.

Пока мы заезжали к Яру в офис (за ключами, как я теперь понимаю) и я ждала его в машине, я так переволновалась, что уже не знала, правильно ли поступаю. Я боялась какой-то неловкости, того, что все будет скомканно и напряженно, но едва Яр притягивает меня к себе и я вдыхаю его запах, горьковатый и ледяной, словно вода в горных ручьях, как все встает на свои места. В его руках я дома. В его руках я ощущаю себя – собой.

– Я такой мудак, Нюта, – шепчет Яр, целуя мою шею. – Но я не могу от тебя отказаться. Прости.

Я не хочу слышать этого. Я не хочу думать о том, что дальше. Я хочу оказаться на какое-то время в маленьком волшебном мире, где есть только я и он, и никого больше. И где Яр сделает со мной все, что хочет. А я позволю ему. Позволю ему все на свете.

Я не даю Яру говорить дальше, встаю на цыпочки, обнимаю его за шею и целую. Секунду он позволяет мне действовать самой, а потом резко и коротко выдыхает мне в губы и перехватывает инициативу. Я мгновенно оказываюсь прижата спиной к стене, губы Яра присасываются к чувствительному месту над ключицей, и я громко вскрикиваю, чувствуя вспышку боли, а потом влажную мягкость языка, зализывающего засос.

– Хочу тебя, – мучительно стонет он, снова впиваясь в мои губы. – Нюта…

Его ладони забираются мне под футболку, гладят спину, и это так приятно, что я выгибаюсь, подставляя себя его ласкам. И не противлюсь, когда Яр стягивает с меня сначала футболку, а потом и белый кружевной лифчик. Но все равно краска смущения заливает щеки, когда он смотрит откровенным голодным взглядом на мою обнаженную грудь.

Я инстинктивно пытаюсь прикрыться, но он не дает. Облизывает меня сначала глазами, а потом и своим бесстыдным горячим языком.

– У тебя такие сладкие чувствительные сосочки, – шепчет он, выпуская изо рта правый и медленно лаская пальцами левый, будто готовя его к тому, что сейчас примутся за него. – Красивые… и ты вся такая красивая… Моя хорошая, моя Нюта…

Яр втягивает левый сосок в рот, сжимает его губами, ласкает языком, и я теряю опору под ногами, жалобно постанываю,