пришел сюда твердо уверенный, что только личная встреча с Канодией поможет ему продвинуть расследование. И все же его мучили сомнения. Ведь оставалась, пусть даже крошечная, вероятность того, что он ошибается и Канодия вовсе не причастен к ограблению. Да и какие у него есть улики? Факт нахождения в галерее Тата в момент ограбления? Виноватое выражение лица? Собственная гипотеза о том, что бывший скупщик связан с организованной преступностью?

На самом деле у Чопры были одни лишь догадки. Интересно, допрашивал ли Рао Булбула? Чопра подозревал, что нет. Рао хотел лишь расколоть Гаревала. Вполне возможно, что Канодия и вовсе не фигурировал в его расследовании.

Как там говорится? Разница между правдой и вымыслом состоит в том, что вымысел должен быть похож на правду…

Что, если Канодия вовсе не имеет отношения к ограблению? Вдруг Гаревал правда виновен? Тогда остается лишь найти его сообщников. А они в свою очередь уже выведут полицию на «Кохинур».

А если они оба ошибаются – и он, и Рао? Если Гаревал и Канодия тут ни при чем, а виноват кто-то третий?

Ведь жаловались же разные группировки националистов на то, что британцы украли «Кохинур» у индийцев из-под носа? Разве не присылали радикалы бесчисленные предупреждения с угрозами украсть бриллиант?

Одно Чопра знал наверняка: его страна была достаточно большой, и в ней хватало места самым разным безумцам. А идейный безумец – самый опасный из всех.

Цирк «Чудо-ларец»

Общественное пространство Кросс-Майдан в районе Нью-Марин-Лайнс на юге Мумбаи получило название от каменного распятия шестнадцатого века, которое установил там губернатор Нуну да Кунья, когда городом еще правили португальцы. Считалось, что крест, установленный на севере участка в пять акров, обладал чудодейственной силой – к нему стекались паломники со всей страны с мольбами, на которые в иных местах никто не откликнулся.

Чопра припарковал свой фургон на Фэшн-стрит, отрезке Махатма-Ганди-роуд, который примыкал к Майдану у спортивного клуба «Бомбей Джимхана».

Даже в столь поздний час жизнь на Фэшн-стрит кипела: местные жители и туристы отчаянно торговались с владельцами сотен прилавков с одеждой, выстроившихся по обе стороны улицы.

Чопра быстро пробрался через хор алчущих и страждущих и направился к основной части Майдана.

Небо начало темнеть, и потоки пассажиров пригородных поездов торопливо устремились по Хау Галли, улочке, которая помогала срезать дорогу через Майдан между вокзалами Виктория и Черчгейт. Хотя уже смеркалось, люди все еще играли в крикет. Не один известный индийский крикетист в свое время оттачивал мастерство на лоскутном одеяле вытоптанного поля, растянутого по району. Чопре хотелось остановиться и посмотреть на игру, но он знал, что времени у него в обрез.

Он хотел успеть в цирк до того, как свернут шатер на ночь.

Проходя по Mайдану, он думал, что перед разделом Британской Индии десятки тысяч его сограждан собрались здесь для мирного протеста против британского правления. Его родной отец Премкумар Чопра, живший тогда в городе, стоял плечом к плечу со своими многочисленными соотечественниками, выкрикивая лозунги за независимость. Сам Ганди выступал здесь перед протестующими. И однажды его шепот превратился в бурю, которая смела британцев.

Цирк располагался в шатре с двумя опорными мачтами, ярко-красной крышей и стенами в красно-желтую полоску. Над входом висела деревянная табличка с ярким рисунком от руки, изображающим фантастическое виртуозное мастерство цирковых артистов. Табличку обрамляли лампочки, часть из них уже перегорела. Над этой табличкой висела еще одна, с улыбающимся бородатым сикхом, тигром и надписью: «ТАЙГЕР СИНГХ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНЫЙ ЦИРК „ЧУДО-ЛАРЕЦ“».

Вечернее представление уже закончилось. Несколько праздных посетителей слонялись у шатра, покуривали биди[24] и трепались. Один мужчина мочился на колышек шатра.

Чопра зашел в шатер.

Внутри он освещался светодиодными подвесными лампами, подключенными к портативному генератору, жужжащему где-то на заднем плане.

Чопра оказался перед небольшой цирковой ареной, окруженной рядами красных пластиковых стульев. Между ними ходил уборщик, собирая выкинутые шоколадные обертки, бутылки от газировки, листья бетеля[25], сигаретные пачки и прочий мусор. Его лицо перекосилось от брезгливого отвращения, когда он поднял с пола брошенный презерватив и кинул его в пакет. Одинокий подвыпивший мужчина спал на стуле, похрапывая, и слюна от крепкого алкоголя стекала по его подбородку.

Пыльную арену окружал барьер высотой в треть метра, которым обычно обозначают границы крикетного матча. Там все еще что-то происходило.

Артисты приходили в себя, выпуская пар после вечернего выступления.

На глазах Чопры метатель огня в пиджаке, расшитом блестками, тренировался пускать огненную струю в деревянный манекен, привязанный к столбу в пяти метрах от него. Рядом с ним крупный мужчина с завязанными глазами метал ножи в ту же цель. «Не очень-то он хорош», – подумал Чопра, когда очередной нож отскочил от деревянной фигуры и рукояткой стукнулся о пыльный пол. Оставалось надеяться, что во время выступления они не приглашают живых добровольцев побыть мишенью.

Его взгляд привлек слон в попоне, который сидел в центре арены на укрепленном табурете, подняв вверх передние ноги. На его поднятом хоботе держался обруч. На нем, закрученная в кольцо, висела миниатюрная женщина с миндалевидными ассамскими глазами.

Внезапно слон чихнул. Девушка и обруч свалились на пол.

Из дальнего конца цирка послышался грубый смех – там собрались в кружок полдюжины карликов в клоунских костюмах. Они курили и играли в карты.

– Хочешь прокатиться на моем хоботе, Парвати? – крикнул один из них. – Обещаю, мой хобот не отпустит твой обруч, пока не кончишь.

Еще один всплеск вульгарного смеха.

Чопра перешагнул барьер и подошел к карликам.

– Я ищу Тайгера Сингха, – сказал он.

Карлики прекратили хохотать и уставились на него, их лица под веселым клоунским гримом приняли зловещее выражение. Карлик, обращавшийся к гимнастке, заговорил снова:

– Вы из СЗЖИ?

– Откуда?

– Из Совета по защите животных Индии? – пояснил карлик.

– Нет, мне надо поговорить с Тайгером Сингхом по делу.

Карлик вернулся к карточной игре.

– Он там, за цирком.

Чопра нашел Тайгера Сингха позади шатра, во временном загоне, выстланном соломой, где стояли на привязи облысевшие верблюды и истощенные лошади. Сингх сидел на плетеном табурете у перевернутого деревянного ящика. Напротив стоял старый карлик в алом обтягивающем пиджаке шпрехшталмейстера с золотой отделкой. Зажав в уголке рта дешевую сигару, он внимательно следил за руками Сингха.

Сингх положил поверх ящика три разноцветных шарика. Руки его замелькали, перемещая шарики по поверхности.

Внезапно один из них исчез. Карлик поднял голову, вытащил сигару изо рта, выпустил облако солоноватого дыма во влажный вечерний воздух.

– Неплохо.

– Извините.

Чопра ждал, когда мужчины его заметят.

– Чем могу быть полезен, сэр? – наконец спросил Тайгер Сингх.

Когда-то Сингх был крупным мужчиной, но, похоже, с тех пор сильно похудел. Черную бороду рассекала единственная седая прядь. На нем был тюрбан цвета индиго и струящаяся черная курта паджама[26], подпоясанная ярко-красным шнурком с кисточками. Его лицо было испещрено сетью глубоких морщин