Шрифт:
Закладка:
Кучка валькирий и фурий, что постепенно сужали круг. Некоторые, по-моему, даже моргать перестали и дышали через раз. Прям прониклись девчонки моим пением, хоть и не очень идеальным. Да чего уж там, совсем не идеальным. Но-о сейчас спустим вас с небес на землю.
—…Ты потерпи, сестра, не умирай пока, будешь ты жить еще долго и счастливо, будем на свадьбе твоей мы отплясывать, будешь ты в небо детишек подбрасывать. ДА-А-ВАЙ ЗА-А… — короткая пауза, киваю головой, и весь лагерь продолжает припев хором, пуская слюни да слезы из всех мест, каких только можно, —…ЖИ-ИЗНЬ! ДАВАЙ, БРАТ, ДО КОНЦА! ДАВАЙ ЗА ТЕХ…
Три куплета пролетели незаметно, и когда песня кончилась, несколько секунд стояла тишина. То ли девчата ждали, что сейчас будет продолжение, то ли просто были шокированы. Хрен знает… Не хочу себя хвалить. А затем прозвучали первые аплодисменты, которые с каждым мгновением становились громче и уверенней.
— Шикарно, Джек!
— Очень круто! И так трогательно! Очень трогательно! Может меня кто-нибудь потрогать? Я очень хочу быть потроганной!
— Сама себя трогай!
— Я и так все время… сама себя…
— Эх, была бы флейта…
— В жопу флейту!
— У Джека есть, но кожаная. Подойдет?
«Араши получит по башке».
— Давай на бис!
Пьяненькая кучка начала скандировать «Давай на бис!», «Давай за нас!» и несколько иных вариантов, которые были в целом друг на друга похожи.
Я все-таки сыграл еще пару раз «Давай за…», потом припомнил несколько других военных песен, а закончил вообще каким-то дворовым стебом. К тому моменту девок окончательно развезло, и вскоре все рассосались по углам.
* * *
Спустя какое-то время за общим столом
— Итак, у меня вопрос, — голова вроде соображала, а вот язык конкретно заплетался. — Кто… кто, мать его, знает, что такое Мондштадт?
В ответ посыпалось множество вариантов — от банального «не знаю» и до предположения, что это такая штучка, которая нужна для поддержания поверхности вентилируемого фасада.
— Ду-ура… — вклинился после последнего очередной пьяный девичий голос. — Для поддержания — это кронштейн, — «Откуда ты это знаешь⁈» — А Мон… Мохштат — это что-то… Не знаю. Торт с фисташками, хе-хе…
Сами вы, блин, торт с фисташками!
— Джек, гляди, чего я нашла, — ко мне за стол подсела изрядно окосевшая Араши. В руках у бесенка была ягода.
— И?
— Что «и»? Ты не видишь? Это черная…
— Черная смородина, я знаю.
— Ну так… что? Будешь? — кролик заговорщицки придвинулся, поигрывая бровями.
— Я что, по-твоему, смородину ни разу не ел?
— Дже-ек, не тупи! Я же сказала, это — ЧЕРНАЯ смородина. Очевидно, что не ел, раз говоришь с таким спокойным лицом. Черным что попало не называют. Вот ты просто Джек, а назови тебя «черным Джеком»… Чувствуешь, какая разница?
— Чувствую. Выкинь ее.
— Не-е, смотри чего покажу, — Араши поставила стаканчик, налила туда разбавленной микстурки, затем насадила ягодину на сосновую иголку и слегка поболтала внутри. — Теперь пей!
— Ага, не. Нихрена. Ты первая.
— Трус! Ну и ладно! Мне больше достанется, — и вот под моим пофигистичным взглядом кролик залпом выпивает всю жидкость и с громким стуком ставит стакан на место. — Видал? А ты… боя… боя… Ик! Боялся.
*Буф!*
Лицо Араши встречает столешницу.
— Ну… я не боялся. Скорее у меня были некоторые опасения.
Проверив пульс своего ушастого товарища, который был вполне стабильным, махнул рукой на всех, включая Мохштат, и решил, что пора на боковую.
Слегка покачиваясь, двинулся в сторону нашего дебильного общежития, однако, не дойдя пару шагов, вспомнил, что теперь у нас есть все индивидуальное, включая офигенские спальные мешки.
«Чудно! Голова, ты молодец! Мозг, ты тоже молодец!»
Выудив все необходимое, нашел уже поставленную небольшую палатку и, убедившись, что в ней никого нет, залез внутрь. Сегодняшняя ночь будет в суперкомфортных условиях.
«Шика-а-а-арно!» — мой внутренний интроверт забился в экстазе.
— Джек? — входная створка распахнулась, и внутри очутилась любопытная моська Идель. — Ты здеся?
«Да ну бля-я…»
— Тута, епт. Тебе чего?
Заноза, не спрашивая разрешения, залезла внутрь. Напоминаю, что палатка у меня небольшая. А затем Идель сначала втащила масляный фонарь, а после ткнула мне гитарой в лицо.
— Н-научи!
— С ума сошла⁈ Ты время видела⁈
— Видела! Научи! — требовательность в голосе зашкаливала. — Я сама пробовала, и у меня ничего не выходит, — Идель демонстративно уселась на задницу, положила гитару на колени, рандомно зажала струны и…
*блямк!*
— Видишь? — она снова повторила движения, впрочем, результат вышел тот же.
*блюмк-блямк!*
— Что я делаю не так?
— Во-первых, прекрати мучить гитару, а во-вторых, ты все делаешь не так.
— То есть… как не так? Я же… ну, как ты… вроде… — Идель растерянно посмотрела на музыкальный инструмент.
— Давай завтра.
— Нет, сегодня!
— Да какой сегодня⁈ Спать пора!
Заноза нахмурилась, а потом вдруг прикрыла глаза, выпрямила спинку и расправила плечи. Я похожий жест видел у Синтии за столом.
— Знаете, курсант Джек, я в свое время тоже очень уставала, но даже тогда находила в себе силы, чтобы помочь некой Дженнифер. Ни на что не намекаю, но надеюсь, что в кармическом водовороте мои добрые дела воздадутся мне в полном объеме, — Идель вновь открыла глаза и с нажимом закончила. — У-чи!
«Вот еще меня бывшая богиня войны и по совместительству персональная заноза в заднице не отчитывала. Дожил, блэт».
Я устало потер глаза.
— Ладно, давай.
На лице Идель в этот момент заиграла довольная улыбка. Типа: «Да-да-да, я его уговорила. Кто молодец? Я молодец!»
— Начнем с азов, а завтра продолжим.
— Сегодня!
— Да подожди ты. Невозможно это сделать за один вечер.
— Я умная.
— Хуюмная, — мой любимый аргумент. — Итак, для начала расскажу, из чего состоит гитара…
Я вкратце пересказал Идель то, что знал сам. Про гриф, про лады, струны, аккорды, то есть самую основу.
— Поняла?
— Да. Пока вроде несложно.
— Теперь давай попробуем взять первый аккорд. Он самый элементарный и называется «А-эм». Большим пальцем упираешься в гриф, затем указательный палец ставишь вот сюда… ага… А средним и безымянным зажимаешь третью и четвертую струны на втором ладу.
— Э-э… Кажется, я запуталась.
Пришлось помогать. Подсел поближе и, взяв ее за пальчики, стал расставлять те по своим местам.
— Во-от так, запомнила? — поднимаю взгляд, а она сидит да глазами хлопает. — Ты дышать-то не забывай. Запомнила, спрашиваю? — повторяю громче.
— А… да… да-да, запомнила. Покажи еще… какой-нибудь… аккорд.
— Следующий «Е». Здесь просто нужно поднять все пальцы на струну выше. Это нетрудно. Пробуй.
Идель, не отрывая от меня взгляда, медленно покачала головой.
— Не поняла… покажи.
Я в очередной раз вздохнул. Снова взял ее за руку и стал расставлять каждый пальчик на свое место.
* * *
В это же самое время бабочки в животе Княжны пробили брешь и всем своим непобедимым табуном ринулись в голову, разгоняя на своем пути все, включая здравый смысл. Это, пожалуй, был первый раз, когда хонкай с огромным трудом усваивала информацию, вернее, не усваивала вообще. Потому как каждое прикосновение к ее руке отдавалось таким сильным разрядом по всему телу, что ее можно было вставлять в мех вместо батарейки.
Княжна то и дело начинала улыбаться. Пыталась прикусывать язык, но на третьем аккорде и это перестало помогать.
* * *
— Что ты делаешь? — поинтересовался я.
— Х-хочу попробовать этой рукой.
— С когтями будет неудобно.
— А я п-попробую. Покажи еще какой-нибудь… аккорд.
Я без задней мысли в очередной раз взялся за ее хонкайские пальчики и стал прикладывать к грифу.
— Хех, мне кажется, с таким количеством рук у тебя отлично выйдет играть на фортепиано… — придавил первую струну. — Ну или на аккордеоне… — вторую. — Правда, когти будут мешать, но, думаю, немного сноровки — и люди начнут называть тебя маэстро.
Стоило мне разместить третий когтистый палец, как ее рука полностью отпустила гриф.
— Идель? — поднимаю взгляд и вижу, что она внимательно рассматривает мое лицо.
— Джек…
Гитара тихо убирается в сторонку.
— Идель?
— Джек… Думаю, нам нужно отложить… занятия… до завтра… — Идель приподнялась на коленках, продолжая смотреть на меня как завороженная.
— С тобой все в порядке?
Я подался назад, а заноза напротив, стала приближаться.
— Ты… Ты сам виноват.
У меня сейчас было стойкое желание
