Сара внутренне улыбнулась, она понимала, куда клонит Регина, в принципе в чем-то она с ней согласна, почему они, женщины, постоянно должны в себе что-то менять.

Зачем терпеть боль от депиляции или пить гормоны, чтобы не стареть, почему надо обязательно красить волосы, делать кислотный пилинг. И наоборот, то, что было удобно и комфортно, вроде сандалий «Биркиншток», некоторые её любовники критиковали. Мол, это не сексуально. Как и штаны с высокой талией. Но это удобно, они делают живот плоским.

– Я бы тоже не депилировалась, – вдруг призналась Ноэль.

– Понятно, вы все феминистки, а феминисток сразу заметно по волосатым ногам, – фыркнула Маша.

– Уж лучше быть феминисткой с волосатыми ногами, чем… – Сара замолчала и вздохнула, – как там говорится, моё тело – моё дело.

– Точняк, – произнесла Регина и кинула юбку, под которой ничего не оказалось, – когда она успела? И медленно пошла в воду.

Рядом с ними легла пара, а с другой стороны разместилась семья. Все абсолютно голые. Сара брезгливо рассматривала неидеальные тела соседей. Анита произнесла тихо:

– Да, – сказала она, – сложное задание, но всё же надо.

Сидевшая рядом Оля, казалось, была в ещё большем шоке, чем Сара. Она даже не разделась, так и осталась сидеть в джинсах и майке.

– Я здесь вещи посторожу, а то мало ли.

– И я, – пискнула Ноэль, – посторожу с тобой.

Маша покачала головой:

– Не, девочки, так не пойдёт, задание есть задание, мы же приехали что-то в нашей жизни улучшить, если ничего не будем делать, так и не улучшим.

Сара, сняв шорты, оставшись в плавках, оголила грудь, но тотчас прижала шорты к груди, чтобы её прикрыть. Лейла тем временем уже вовсю плавала, и они с Региной поплыли вперёд. Лейла в какой-то момент остановилась, помахала рукой и выкрикнула: «Девочки, давайте».

Сара посмотрела на Машу. Та сидела с голой грудью и в трусах, как и Сара. Кряхтя, Маша подложила под зад парео, встала, быстро им обернувшись, и сняла нижнюю часть купальника. Сара посмотрела на неё с уважением: точно, а ведь это выход.

– Не поможешь? – Маша обратилась к Саре. – Сходим вместе, и я отдам тебе парео на берегу.

Сара молча кивнула и пошла за Машей, как была, оголённая наполовину, только сверху. Маша рысцой добралась до воды и стремительно сорвав с себя ткань накидки, бросила её Саре и со всего разбегу плюхнулась в воду, оставив после себя столько брызг, что Сара, полностью намокшая, живо стянула с себя плавки и пошла за Машей. От прохладной воды у Сары с непривычки пошла гусиная кожа.

Оказавшись в море по уровень бикини, Сара удивилась тому, как по-другому ощущалось море без одежды. Она плыла, вода ласкала её кожу, заныривала во все углубления. Сара даже почувствовала лёгкое возбуждение. Отплыв пару метров, Сара встала на цыпочки, она всё ещё могла трогать дно. Лежавшая на спине Регина пошевелила руками и ногами, делая в воде морскую звезду.

– Ложись на спину, так кайфово.

– А я не умею лежать на спине. – Сара зализала назад и без того зализанные волосы и поправила солнечные очки, хоть что-то на ней осталось.

Сара попыталась лечь на спину, но тут же начала барахтаться и поэтому ногами упёрлась в дно. «Отпусти контроль», – звучало у неё в голове.

К Саре подплыла Лейла и улыбнулась.

– Давай вместе, – сказала она и протянула ей руку, – закрой глаза, сделай глубокий вдох и выдох.

Сара стояла в воде и дышала. Что-что, а дышать она научилась.

– Побудь внутри себя и представь, как ты лежишь на воде без помощи моих рук, представь этот образ прямо сейчас, – произнесла Лейла.

Сара закрыла глаза и увидела себя радостно шевелившей руками и ногами, как делала Регина.

– Умница, теперь можешь постепенно открывать глаза или держать их закрытыми, как тебе комфортней, а сейчас просто доверься мне, не сопротивляйся, знай, что я тебя держу.

Лейла дотронулась до плеча Сары и слегка надавила, Сара посмотрела на Лейлу так, будто она была маленькой девочкой, которая прямо сейчас дико не хотела идти в детский сад.

– Ну же, – мягко произнесла Лейла, – я в тебя верю.

Именно эти слова позволили Саре сдаться и дать Лейле уложить себя на спину. Сначала она сопротивлялась и неуклюже бултыхалась. Наверное, она выглядит абсолютно нелепо, ещё бы.

– Отпусти контроль, просто представь, что ты лежишь в гамаке, я тебя держу.

В какой-то момент Сара обмякла и… у неё получилось. Она смотрела на небо. Покачивалась на волнах, вода держала её, и она казалась сама себе совершенно невесомой. Как же хорошо. Сара блаженно улыбнулась.

– Кайф.

Она не видела сейчас Лейлу, но представила, что та бы ей гордилась. Сара больше не чувствовала руки на своей пояснице, видимо, Лейла их убрала. Сара вздохнула и выдохнула. Она не контролирует, она отпустила ситуацию, и ей хорошо. Сара лежала и начала крутить мысль о том, что наверняка, если она отпустит контроль точно так же и в постели, произойдёт что-то чудесное, и она начала представлять, что именно означает «отпустить контроль».

Например, видит она какого-нибудь мужчину в Тиндере, и вместо того чтобы делать то, что она делает обычно: тщательно шерстить социальные сети, проверять упоминания его имени в интернете, искать статьи, совпадения, анализировать, ей надо довериться. Внутренний голос Сары возмутился. А что, если он маньяк какой? Или она позовёт его, рассчитывая, что он останется на ночь, а он окажется вонючим или будет храпеть, хотя, с другой стороны, как можно это предусмотреть. Или, может, он не снимет ботинок, а если снимет, у него окажутся вонючие носки. Сара начала прокручивать всевозможные варианты, вспоминая, какие именно мужчины ей попадались, и почувствовала, как тело снова деревенеет, она напряглась, начала барахтаться и испортила свою идеальную морскую звезду.

Они провели на пляже три часа. После первого раза Сара привыкла к наготе и уже абсолютно не думала о том, что ей стыдно или неловко, она продолжала ходить в воду и из воды, как будто всю жизнь только и делала, что отдыхала на нудистском пляже. Единственный, кто так и не разделся, была Оля.

В отличие от мамы и к её удивлению, Женя абсолютно не стеснялась, спокойно разгуливала по пляжу голышом, словно всегда так загорала. Накупавшись, они сидели под балдахином, болтали, пили прохладную воду с лимоном, которой предусмотрительно запаслись Франческа и Виола, уложив бутылки в просторную сумку-холодильник вместе с бархатными персиками и абрикосами, гроздями черешни и мисками клубники.

Возвращались домой солёные и уставшие около часа, чтобы попасть вовремя на обед. Сара начинала ценить этот итальянский режим дня, в котором завтрак, обед и ужин случались всегда по расписанию. По словам итальянского персонала, это благоприятно влияло на их пищеварение и в принципе долголетие. Сара итальянцам верила, в конце концов, Моника Беллуччи стала мамой оба раза в сорок с чем-то. Интересно, если Сара поселится в Италии и полностью примет местный уклад жизни, может, и она сможет запросто забеременеть. Планируя в мыслях, как она перенесёт в какую-нибудь тосканскую усадьбу весь свой маркетинговый офис, Сара восхищённо рассматривала в окно машину, винтажный кабриолет «Альфа Ромео», пока сидевшая рядом Маша внезапно не охнула:

– Не может быть! – закричала она и бросилась на место водителя, чтобы лучше рассмотреть.

Сара удивилась тому, что Маша разбирается в марках винтажных кабриолетов, но через несколько минут поняла, что дело было совсем не в этом. Маша села обратно.

– В этом кабриолете сидел мой муж, – еле слышно сказала она.

Сара собиралась было успокоить Машу, предположив, что, наверное, это была рабочая встреча, но не стала, вспомнив, с каким энтузиазмом водитель кабриолета гладил бедро своей спутницы. Даже если Сара не слишком симпатизировала Маше, она была достаточно эмпатичным человеком, чтобы представить, какая буря творится сейчас в Машиной душе.

27

Маша

Она ворвалась в комнату, схватила чемодан и начала быстро запихивать все свои вещи. Она срывала с вешалок платья, беспощадно комкала их, не жалея ни рюшек, ни оборок.

Какая же она дура, сидела здесь неделю и усиливала сексуальную энергию для своего мужа, пока тот прокачивал свою с кем-то ещё. Она совала в чемодан всё вместе, невпопад, чистое бельё вместе с грязным. Пихала, пихала, пока наконец не схватила свои тончайшие кружевные трусики из красного шёлка и с силой разорвала их и заорала:

– Ненавижу-у-у, сука-а-а!

Маша схватила подушку и начала молотить ей об диван. Затем она ухватила край простыни и стянула её с кровати, то же самое она сделала с пододеяльником, с наволочками, а потом топтала, месила ногами, завывая и ругаясь.

В какой-то момент Маша обмякла, упала на эту кучу и закрыла лицо руками. Она тяжело дышала, вдыхая