Третье отделение второго взвода было самым полным в роте. Вместе с командиром, младшим сержантом контрактной службы Максимом Одинцовым оно насчитывало одиннадцать бойцов, и все с отличной подготовкой.

«С такой поддержкой подполковнику юстиции нечего будет опасаться», – решил капитан.

Рота тем временем продолжила движение по маршруту. Согласно карте, осталось преодолеть двадцать шесть километров.

Капитан Одуванчиков снова возглавил колонну и предельно взвинтил темп, не жалел ни себя, ни своих бойцов. Рота молча двигалась за своим командиром.

На тренировках в родной бригаде бойцы каждое воскресное утро совершали марш-бросок на пятьдесят километров. Именно поэтому Одуванчиков и объявил короткий привал, когда это расстояние, вполне для всех привычное, было преодолено.

Командир разведывательной роты включился в общую связь и обратился к бойцам:

– Знаю, что вам сейчас нелегко. Но разве легче тем людям, которые сейчас в автобусе лежат? Да, они ничего не чувствуют, но вы же не хотите, чтобы другие так же лежали. Мы же с вами на войне! Бандиты дистанцию преодолели, и мы сможем. У нас с вами подготовка лучше. Не растягиваться! Вперед!

Глава 8

Магомедгаджи быстро совладал со своим гневом. Если при первых десяти шагах от автобуса он еще думал о том, что брат вызвал спецназ, то потом перестал. Эмир попросту приказал себе не верить в это.

Он думал, что любит брата, и старую Айшу, свою мать, он любил. Однако по большому счету Мамонт относился так исключительно к самому себе. Все остальные люди были для него только инструментом, позволяющим добиться большего в жизни, чем он имел. В том числе и брат, старший следователь по особо важным делам, который, по мнению Магометгаджи, просто обязан был всегда и во всем прикрывать его. Старая мать должна была принимать его в любом положении, в каком бы он ни оказался, независимо от вида и одежды.

А прикроет ли его брат в этот раз? Конечно, он ведь просто обязан это сделать. Поступая так, Манап одновременно в какой-то степени поможет и себе самому. Такая уж у него судьба.

Устраивая расстрел пассажиров в автобусе, Магомедгаджи думал как раз о брате. Мамонт был уверен в том, что тот выдержит это испытание, никому не расскажет о том, что расстрел устроил именно он. А как же иначе! Ведь это брат сказал ему о том, что свидетели нападения на село составили его фоторобот и опознали по фотографиям. Значит, Манап выдал служебную тайну, подтолкнул эмира к расстрелу пассажиров автобуса. Не будет же он сам против себя свидетельствовать. Это же совершенно не в его интересах! Служебный долг никогда не перевесит личную заинтересованность человека. Так думал Магомедгаджи.

Но он размышлял о брате не слишком долго. Вскоре почти вся банда догнала его и пошла рядом.

Вместе с другими людьми шагал и старый уголовник Кремень, прозванный так за свой характер, хотя по паспорту он был всего-навсего Вали Букаровичем Насуховым. Такая кличка говорила только о том, что Кремень никогда и ни в чем не сознавался, даже несмотря на стопроцентные улики против себя, ни разу никого из подельников не выдал. Он хорошо влиял на молодых парней из отряда, как называл Мамонт свою банду.

Сам он мечтал создать большой отряд и перебраться с ним куда-нибудь в Сирию. Хотя Рамазан Лачинов, по сути дела, правая рука Мамонта, и говорил ему о том, что там делать уже нечего. Все отряды, оставшиеся в тех местах, обречены со временем на гибель. Командование ИГИЛ отсылает свои лучшие силы на Северный Кавказ, чтобы там начать новую крупную войну. Она будет вестись уже куда умнее, чем Чеченская, которая провалилась из-за того, что не было единого религиозного управления и каждый полевой командир творил то, что его душа желала.

Для организации целой сети таких отрядов и прибыл Лачинов на Северный Кавказ. Он говорил Мамонту, что тому следует сперва обрести силу, а потом к нему добавятся и люди из Сирии. О Магомедгаджи будут знать многие, о нем пойдут слухи, народ станет уважать его. Но сначала следует зарекомендовать себя, показать свой талант руководителя и организатора.

Магомедгаджи легко и охотно верил Рамазану. Только вот однажды старый Кремень задал Мамонту очень интересный вопрос. Он осведомился, какую роль Лачинов отводит себе в будущем.

Магомедгаджи не знал, что на этот вопрос ответить. Кремень откровенно не доверял Рамазану. Лачинов это чувствовал и тоже относился к старому уголовнику довольно холодно. Он вообще был против того, чтобы брать Кремня в отряд, утверждал, что тот должен состоять из молодых крепких парней. Только тогда за ним будет будущее. Набрать к себе молодежи во времена всеобщей безработицы можно запросто, это не проблема.

Только вот Мамонт предпочитал иметь рядом с собой людей не просто молодых, но и проверенных многократно. Поэтому он многим устраивал экзамен. Одним – участием в акциях, как было с Мурадом. Другим приходилось устранять конкурентов в любой области, лучше в частной жизни, как произошло с Маликом. Но обязательным условием была пролитая кровь. Тогда уже человек утратит все возможности вернуться к обычной жизни. Он обязан будет драться в любой ситуации до конца, чтобы избежать пожизненного заключения, которым Мамонт вслед за Рамазаном любил припугнуть своих бойцов.

Он повел отряд не прямо, не самым удобным путем, а свернул на горку. Эмир хотел углубиться в заросли кустарника, рассмотреть своих преследователей и принять бой, если будет такая необходимость. Магомедгаджи отлично видел и вертолет, и человека, идущего со стороны дороги с коробкой на плече.

Вскоре этот субъект начал подниматься на гору, расположенную справа от той, на которой прятался в кустах Мамонт с сообщниками. Тут вдруг грохнул выстрел, похожий на пушечный, и пуля буквально разрубила человека пополам.

Магомедгаджи явственно видел это в бинокль. Ему совсем не сложно было понять, что эта пуля явно была предназначена Рамазану Лачинову, который только что присоединился к отряду, оставшись невредимым. Он тоже нес на плече коробку. В ней были бананы, предназначенные для эмира.

Сначала, когда услышал звук вертолетного двигателя, Мамонт напрочь о коробке забыл, а потом идти за ней было уже поздно. Его могли заметить с вертолета. Вдобавок Магомедгаджи верил в приметы и не любил возвращаться, считал, что это к несчастью. Ведь оно ходило рядом с ним, почти по пятам. Спецназовцы могли бы его подстрелить из-за этих бананов точно так же, как человека с другой коробкой.

Магомедгаджи терялся в догадках, что за человек появился здесь, в горах, где действовал его отряд.