и весело набросилась сверху – облизывать лицо.

Матюкаясь и дергая запутанными в штанах ногами, Трифонов отбивался, а я ржал. Ударить Лану он не мог, только отпихивал, что еще больше ее раззадоривало.

Пришел Артём и тоже стал над ним ржать.

– Убери на фиг свою собаку, – зло прохрипел Тифон.

– Ща, погоди. – Артём навел на него телефон. – Камеру включу.

– Я тебе включу. – Тиф приподнялся на локте, однако Лана, запрыгнув передними лапами ему на плечи, тут же опрокинула на спину.

Мы загоготали еще громче.

Наконец освободившись от сковывающей движения штанины, он вскочил и, ухватив Артёма за майку на груди, толкнул так же, как меня, но, в отличие от меня, Артём успел уцепиться за его локоть, и на кровать они улетели вместе.

Дракой их возню в куче костюмов сложно было назвать, но оба злились и, тяжело пыхтя, пытались придушить друг друга.

Было ясно, что Тиф в итоге победит, но Артём держался неплохо и несколько раз ему удавалось выиграть преимущественное положение. Костюмы под ними нещадно мялись. Лана лаяла и бегала кругами вокруг кровати.

Все это длилось минуты три, пока Артём вдруг не крикнул:

– Стой-стой, погоди!

Тиф разжал руки. Откатившись на подушки, Артём немного отдышался и по-деловому сказал:

– Разговор есть.

– Что за разговор? – Тиф утер рукавом пиджака взмокшее лицо.

– Я в спальне дела не обсуждаю. – Артём встал, рывком поднял вывалившийся телефон и, проверив сообщения, сунул в карман. – Жду на кухне.

Он ушел, а Тифон еще какое-то время просто валялся раскинув руки. В пиджаке, трусах и болтающимися на одной ноге штанами.

– Вы про Виту в курсе? – С чашкой кофе в руках Артём нервно расхаживал по кухне.

– Я здесь второй день. – На одну табуретку Тифон скинул с горем пополам подобранный костюм, а на вторую плюхнулся сам. – Я вообще ничего не знаю.

– Ее мать посадила под домашний арест, общаться со мной запретила, отняла мобильник и запаролила вайфай. – Артём задыхался от возмущения. – В школу Виту водит какой-то нанятый хрен и не дает к ней даже п-приблизиться.

– Что ты натворил? – удивился я.

– Вообще ничего. – Он так резко развел руки в стороны, что выплеснул кофе из чашки на пол. – Вот черт! Никитос, принеси туалетную бумагу.

Подобные распоряжения были обычной манерой Артёма общаться с людьми, поэтому, не принимая на свой счет, я отправился за бумагой, а когда вернулся, услышал, как он сказал:

– Нам всего-то нужно будет полгода продержаться, пока ей восемнадцать не исполнится.

– Если тебе предъявят обвинение, то хоть через полгода, хоть через десять лет оно будет в силе. – Тифон недоверчиво смотрел на него исподлобья. – Спроси у Криворотова, он тебе про все статьи расскажет.

Артём небрежно отмахнулся:

– До этого не дойдет. Ее мать перебесится. Она же Витю любит. Ничего такого не будет, нам, главное, умотать и спрятаться нормально. Но мне нужна помощь. Котика подставлять нельзя, типа он не при делах. Я ему даже адрес не скажу, на случай, если пытать будут.

– Че? Пытать?

– Ну, это я так сказал… Образно. Короче, нужна помощь.

– Э, нет, – Тиф хмуро покачал головой. – Соучастие в похищении мне на фиг не сдалось.

– Да блин! Никакое это не похищение! Отвечаю. Я выяснял. Если Вита поедет со мной по собственной воле, то это побег. Всё.

– Никитос, загугли, – велел мне Тифон.

Они оба закурили.

– Я ничего особенного не прошу. – Артём немного смягчился. – Нужно просто убрать этого дебила.

– Что значит убрать? – испугался я.

– Ну не знаю… Отвлечь или вырубить. Просто чтобы успеть добежать до «пандоры».

– В принципе я тебя понимаю, – задумчиво произнес Тифон. – Без понятия, как бы я сам поступил.

– По заявлению родителей правоохранительные органы должны провести проверку по статье сто сорок один и сто сорок четыре и принять процессуальное решение, – зачитал я то, что нашел в Интернете. – Вернуть вас силой домой они не могут.

– Видишь! – обрадовался Артём. – Нормально все. Я что, по-твоему, малолетний дебил?

Тифон тяжело вздохнул:

– Все равно это мне ни к чему.

– Давай я тебе заплачу?

– Ты достал уже везде свои деньги пихать.

Артём стоял перед нами широко расставив ноги и со скрещенными на груди руками. Вид у него был решительный.

– Думаю, лучше провернуть это дело вечером. Вам всего-то нужно его минут пять подержать: потолкаться, побычить – ничего противозаконного. Он, конечно, может вас уложить лицом в снег, пристегнуть наручниками к ограде или шибануть шокером, но это его по-любому задержит.

– Шокером? – Тифон скривился. – Ну, такое себе…

– Нам нужен Криворотов, – сказал я. – Лёхина болтовня замораживает любого противника как минимум на пару минут. Мужик такой идет, а Лёха ему навстречу: «Дядя, как пройти в библиотеку?»

– Чего? – Артём уставился на меня как на умалишенного. – Какую еще библиотеку?

– Шучу. Это из фильма какого-то.

Тифон потер ежик на затылке и поднялся:

– Надо подумать.

– Костюм можешь не возвращать, – сказал Артём.

– Нет уж, – фыркнул Тифон. – Обойдусь без подачек.

Глава 12

Вита

Артём написал, чтобы я готовилась к пятнице. И время резко затормозилось, потекло как расплавленный воск. Я с трепетом представляла, как мы сбежим и будем жить совсем одни. Не так, как в Юрово, всего несколько дней, и даже не пару недель, как в Капищено, а долго, очень долго, до самого лета. Пока мне не исполнится восемнадцать.

О грозящих нам неприятностях я тоже думала. Но не очень много, потому что думать о неприятностях страшно.

Неприятности, грозившие Артёму, представлялись мне гораздо более серьезными.

Он только недавно поступил в консерваторию, начал учиться, и та новая обстановка, в которой он неожиданно оказался, подействовала на него самым благоприятным образом. Градус его неприкаянных творческих терзаний значительно снизился, состояние непонятости и собственной исключительности тоже – ведь с ним на курсе учились десятки таких же молодых талантов, которые, в отличие от него, не прекращали играть и выступать. А его перерыв давал о себе знать. Это злило Артёма и одновременно раззадоривало. Он мог сколько угодно выпендриваться перед Костровым, БТ или другими музыкантами, но, оказавшись среди себе подобных, был вынужден по-настоящему доказывать собственную гениальность.

Для него это был лучший способ вернуться в музыку.

Он написал мелодию для компьютерной игрушки, которую от него требовал Костров и которую летом он вымучивал почти месяц, всего за пару недель после начала семестра.

А к середине октября закончил обещанную запись с группой «Бездушная Тварь» и вообще, пребывал в отличном настроении и относительном согласии с собой. Теперь же очередной уход из музыки мог стать для него тяжелейшим испытанием.