запаха... Замирая от страха, открылся повелителю, втайне надеясь на новые блага. Да, обращение «мой славный Петтигрю» райской музыкой звучало в ушах, но от ужасных «Круцио» не спасало. «Зато не попаду в брюхо Нагини», — с довольной ухмылкой заключил «нюхач».

Метку он мог учуять на каком угодно расстоянии и двигался к ней, как привязанный. Знание мира маглов помогало использовать весь доступный транспорт. Там, где человеку и волшебнику дороги не было, легко проскальзывала крыса. «А портключи-вешки я еще в школе научился делать, только помалкивал об этом».

Заоконная темнота тоннеля вновь сменилась скудными железнодорожными пейзажами, — на этот раз французскими. Люди на перроне говорили на незнакомом языке, тут и там попадались нечитаемые надписи, и Северус вдруг понял, что впервые в жизни очутился в чужой стране. Давнее знакомство с канадцами и китайцами, конечно, давало некоторое представление о необъятности мира, да и общий багаж знаний не позволял считать Землю плоской и маленькой, но одно дело — слушать, как бывший магловед Квиррелл увлеченно описывает диковины дальних континентов, и совсем другое — пуститься в путешествие самому. Не зная ни слова из местного языка, не имея ни малейшего представления, куда идти и что делать...

— Не зевай, тут машины едут в другую сторону, — предупредил Питер и очень вовремя: оглушенный новыми впечатлениями Северус едва не угодил под колеса.

— Местные маглы какие-то особенные?

— Кто их знает... Но на материке везде так.

— Слушай, почему бы нам не аппарировать к тому месту, где ты спрятал портключ?

— Я плохо вижу в голове, — буркнул Питер.

Аппарации учат всех совершеннолетних магов. Но дается она не всем. Чтобы перенестись в нужное место, требуется сначала мысленно представить его во всех подробностях. Больше подробностей — выше точность попадания. Быстрее других обучались те, кому посчастливилось иметь хорошую память, цепкую на образы пространств. Они умели «видеть место в голове», по выражению самих аппараторов-преподавателей. Но что делать, если твой мозг неповоротлив и не может работать нужным образом? Для таких тугодумов оставалось два выхода: аппарация в ограниченных направлениях (дом, работа, любимый паб) и портключи. Петтигрю еще повезло: лишенный одной способности, он развил другую и успешно приспособился к своей системе «вешек». Если он решится на новое предательство и переметнется к аврорам, никому не спастись, думал Снейп, наблюдая, как «нюхач» уверенно ориентируется в переплетении улиц и переулков.

Чистые тротуары и сверкающие витрины остались позади. Замелькали пестрые вывески мелких магазинчиков, размалеванные стены, провонявшие мочой подворотни. В одной из них их окликнул угрюмого вида смуглый детина с толстой золотой цепью на бычьей шее. Второй, похожий на него, как брат-близнец, заступил дорогу. Увидев в руках незнакомцев деревянные указки, громилы заржали, кивая друг другу на них.

— Петрификус Тоталус! — покончил с весельем Снейп.

Питер едва успел отскочить, иначе бы одеревеневшее тело рухнуло прямо на него. Видя, что случилось с товарищем, второй громила что-то рявкнул и выхватил из-за спины внушительных размеров нож.

— Авада Кедавра! — выкрикнул Питер.

Колени мертвеца подкосились, и он завалился навзничь.

— Хорошо бы побыстрее найти твою помойку, — Северус тревожно огляделся.

— За тем углом должна быть, — напарник хмуро покосился на него. — А ты у нас, оказывается, добренький...

— У меня нет приказа убивать маглов. И лучше нам уносить ноги, пока кто-нибудь еще не появился.

Они побежали вдоль глухой кирпичной стены приземистого строения, смахивающего на склад, повернули и в самом деле оказались перед мусорными баками — но совершенно пустыми.

— Иногда их все-таки опорожняют, — Петтигрю что-то высматривал под днищами. — Но почти никогда не убирают мелочь, которая высыпается. Особенно если она в грязи.

Он отодвинул бак, под которым обнаружился детский мячик, дырявый и страшно засаленный.

— Вот он, мой хороший.

— А если б его все-таки подобрали уборщики? — Северус никак не мог привыкнуть к мысли, что портключами разбрасываются так легко.

— На автобусе поехали бы. Или на поезде, — невозмутимо ответил Питер. — Я оставил много вешек, какая-нибудь да поможет. Берись.

Дальнейший путь запомнился как одна сплошная улица, унылая, грязная, со щербатым асфальтом и бесконечной чередой вонючих мусорных баков. А еще — обломки, куски и огрызки, которыми Питер отметил свой путь до будущей жертвы.

«Крыса! — потихоньку зверел Снейп. — Сволочная помойная крыса!» В поезде глухая ненависть, которую он испытывал к предателю Поттеров, временно отступила, но сейчас усталость и раздражение вернули ее и усилили. Кроме того, чертовски хотелось есть: завтрак в Хогвартсе остался далеким воспоминанием, а «нюхач», похоже, вошел в раж и забыл про все на свете, включая обеды и ужины.

Когда Петтигрю через плечо бросил «прибыли», Снейп по привычке ожидал увидеть все то же мятое железо и пластиковые мешки с отбросами. Но вместо смрада в лицо ударил тугой соленый ветер, под ногами заскрежетала крупная галька, а улицы бесчисленных городов сменились пустынным пологим берегом моря, лиловеющего в последних лучах заходящего солнца.

— Где это мы?

— На севере... — Питер оглядывался, будто искал что-то. — Ага, жилье на месте.

Северус обернулся. В сотне ярдов от них берег упирался в скалистые холмы, поросшие травой и редким кустарником. У подножия, притулившись к огромному валуну, стояла развалюха, кое-как сложенная из бурого камня. Крыши у развалюхи не имелось.

— Прямо-таки Малфой-мэнор. Сам строил?

— Это местные, — Питер не оценил иронии. — Лодки хранили и другое для рыбалки... Потом забросили. Если утеплить, то ничего, жить можно.

— То есть сегодня мы до Каркарова не доберемся, — Северус с опаской потрогал трухлявый дверной косяк их временного пристанища. — А завтра?

— За холмами поселок. Он там отсиживается. Я покажу его дом.

Пока колдовали, утепляя стены и создавая подобие крыши, стемнело. Постройка оказалась достаточно просторной, чтобы вместить стол, две лавки и два топчана, трансфигурированных из камней и обломков найденного по углам магловского скарба. Снейп подобрал обрывок рыбачьей сети и, превратив его в ширму, установил перед своей кроватью. Подумал, соорудил еще один стол и продлил ширму до него.

Тем временем Петтигрю, давно закончивший обустраивать свой угол, уселся на топчан и чем-то громко чавкал, поглядывая на соседа.

— Ты чего, стесняешься меня, что ли?

— Я не обязан любоваться тобой круглосуточно, — Снейп поднял ширму до самой крыши. Его «Люмос» скрылся за непрозрачной преградой, и Питеру пришлось засветить свой.

— Мне твоя