же дата окончания этой работы еще не установлена. – Однако вид у нее был слегка виноватый, и она извинилась несколько раз.

Она сказала также, что если я решу остаться в компании, в ней наверняка подыщут мне наставника, который введет меня в курс дела, какую бы должность я ни заняла. Со мной все будет в порядке. Госпожа Катори похлопала меня по руке и жизнерадостно добавила:

– Если попадете в бухгалтерию, я лично прослежу, чтобы о вас позаботились!

– А вообще здесь все замечательные, какой отдел ни возьми, – продолжала госпожа Эригути. Но, несмотря на эти попытки утешить меня, я была ошарашена известием. Меня затрясло в ознобе, в глазах слегка затуманилось.

По-видимому, госпожа Эригути была убеждена, что заявки на рекламу будут понемногу поступать и дальше, и она уйдет из компании не сразу, но мне было ясно, что наша работа постепенно закругляется. Плакаты «Требуются рекламодатели!» уже убирали из автобусов, с сайта удалили объявление.

– Без вас я пропаду, – сказала я ей.

Имея за плечами четырнадцатилетний опыт работы, я понимала, что это, строго говоря, неправда. Но в то же время и не подхалимаж в чистом виде. Если уходит моя сослуживица, временное замешательство для меня неизбежно, несмотря на равную степень неизбежности того, что я рано или поздно приспособлюсь. За время работы рядом с госпожой Эригути я прониклась к ней глубоким уважением. Мало того, подумывала, что хотела бы как можно дольше работать вместе с ней. А теперь все эти надежды были бесцеремонно подавлены в зародыше.

Я понимала, что у госпожи Эригути есть своя жизнь. И когда вспоминала причины, по которым раньше увольнялась с работы, догадывалась, что и ее причины не так-то просто объяснить постороннему, однако тем же днем, продолжая работу, я неожиданно для себя спросила, не планирует ли моя коллега отдохнуть после увольнения. Госпожа Эригути безмятежно известила меня, что одна из старших участниц клуба, в котором она состояла в университете, открыла небольшой бизнес, и она намерена поработать у нее.

– Что это был за клуб? – из чистого любопытства спросила я.

– Альпинистов, – ответила она. – Я училась в женском университете, так что и в клубе альпинистов состояли только женщины.

Беспокоиться обо всем этом в самом деле не имело смысла – тем более теперь, когда я даже не знала, какая участь ждет меня саму после завершения этого проекта, когда заняться было почти нечем и когда все оказалось в подвешенном состоянии, – и я, попытавшись успокоиться таким образом и потерпев неудачу, в четыре часа направилась на кухню, выпить запоздалую чашку чая. И чуть не столкнулась с господином Кадзетани, вышедшим из-за угла. По неведомым мне причинам он нес квадратную сумку из розовой ткани с аппликацией из розового фетра спереди, изображающей крокодила. Эта сумка у него в руках оказалась настолько неожиданным предметом, что я невольно вытаращилась на нее.

– Да, она вас наверняка озадачила, – заговорил господин Кадзетани, входя в кухню. – Послушайте, вы не станете возражать, если я попрошу вас никому в офисе не рассказывать об этой сумке?

– Нет, конечно.

– Это моей дочери, – объяснил он, ставя свою ношу на стол. Теперь я узнала ее: с такими самодельными сумками в округе часто можно увидеть учеников начальной школы. Сумку распирали какие-то явно тяжелые предметы.

– Сегодня у нее библиотечный урок. В школе Умэноки на таких уроках они всем классом ходят в библиотеку, и моя дочь всегда берет наибольшее разрешенное количество книг, то есть пять. В этот раз они оказались очень тяжелыми, и я разрешил ей оставить одну, а остальные отнесу домой сам.

– Правильно, – кивнула я, хотя мне не стало яснее, почему господин Кадзетани принес сумку своей дочери с собой в офис.

– Видите ли, недавно мне пришлось отлучиться, чтобы отвести ее в клуб продленного дня. Он довольно далеко от школы, а вчера всю дорогу туда какой-то мужчина шел за ней.

– Ой! А я думала, объявления подействовали…

– Ну, мне кажется, они действуют в какой-то степени, но, похоже, проблему не удалось полностью искоренить.

– То есть злоумышленник, возможно, не один? И если тот, что обещал сладости, затаился, то другой все еще рыщет по округе?

В тот же миг я горько пожалела о том, что ляпнула такое, подумала, что же я натворила и как могла повести себя настолько неделикатно, но господин Кадзетани только кивнул и согласился:

– Да, возможно, – и продолжал: – Понимаете, мы с женой оба работаем, вдобавок моя жена ездит на работу в город экспрессом, так что едва ли может вернуться вовремя, чтобы встретить и отвести в клуб нашу дочь. И даже когда я делаю это по очереди со своей тещей, все равно через день приходится сбегать с работы, а это неприемлемо. Даже не знаю, как быть.

Мне казалось, я хорошо понимала, в каком затруднительном он положении, но не знала, что сказать. Едва ли я могла бы предложить себя для пополнения списка встречающих, чтобы ему пришлось уходить с работы пореже, раз в три дня. Так что оставалось лишь вяло согласиться, что у него тяжелая ситуация.

– В продленку я отправил ее как раз для того, чтобы точно знать, что с ней не случится ничего плохого, и вот теперь это происходит по пути туда, – продолжал он, поднеся руку ко лбу.

– А по пути оттуда? – спросила я, на что господин Кадзетани ответил, что его жена забирает дочь с продленки по дороге домой с работы, так что тут проблем нет.

В этот момент меня осенило: возможно, стоит записать предупреждение несколько более конкретное по характеру, и я, выпив чая с госпожой Эригути, достала с полки карту соответствующей части района, принесла ее к господину Кадзетани, вернувшемуся за свой стол, и попросила показать, где именно преследовали его дочь.

– Вот здесь, – ответил он. – На дороге, которая проходит между вот этим узким треугольным участком и парком.

Парк безлюдный, объяснил он, и даже если поблизости кто-то есть, большие деревья вдоль обочины загораживают дорогу. В трехэтажном здании на угловом участке когда-то помещался жилой офис одного дизайнера, но некоторое время назад тот съехал, с тех пор здание пустует. Задумавшись, я поняла, насколько привлекательным этот узкий треугольный участок мог показаться и тем, кто ищет жилье, и тем, кто подыскивает место для своего бизнеса. Рядом с угловым участком находилась прачечная самообслуживания. Нетрудно было вообразить и то, как такое место вдруг могло показаться совершенно безлюдным.

Я пыталась предложить, чтобы дочь господина Кадзетани ходила другой дорогой, но он объяснил, что клуб продленного дня занимает