несмотря на такие мысли, меня захватил порыв, суть которого состояла примерно в следующем: если это и вправду чистейшее совпадение, не помешает на всякий случай проверить и убедиться в этом.

Правда заключалась в том, что меня попутал бес. А может, и не правда, может, глупо так выражаться, если речь идет о работе, ведь ясно же, что это было только моих рук дело. Так или иначе, мое душевное состояние оказалось прямо-таки бесовским тем днем, когда мне доверили самой редактировать записанные объявления. Я подумала: ну как может навредить один-единственный день? И потом так получилось, что следующим днем, когда эту запись предстояло дать в эфир, была среда – выходной в «Дальневосточном центре фламенко». А центр фламенко стал тем самым местом, рекламу которого я решила стереть.

Поскольку маникюрный салон, о котором говорил господин Кадзетани, помещался в перестроенном гараже и для его хозяйки представлял собой что-то вроде хобби, в каком-то смысле он принадлежал к числу заведений, от которых ждешь, что они закроются в одночасье и без особых церемоний. Но ярко-красное пятиэтажное здание «Центра фламенко» не могло просто так взять и исчезнуть. И если удалить его рекламу всего на один день, с ним ничего не случится, особенно если в этот день центр закрыт на выходной.

Вставив объявление, которое я составила и записала в тот день, я нажала кнопку «удалить» рядом с рекламой «Дальневосточного центра фламенко» на отрезке пути от вокзального перекрестка до Северной стороны, отправила ролик менеджеру эксплуатационного отдела и проделала все это с полной невозмутимостью. Насколько я могла судить, госпожа Эригути доверяла мне, во всяком случае, не проверяла мою работу. Чувство вины было довольно ощутимым, стоило мне только задуматься, что свободной организацией рабочего процесса я воспользовалась в своих интересах, но я утешалась мыслью, что избавление от сомнений необходимо, чтобы и впредь выполнять работу как следует.

Потрясение явилось на следующий день, когда мы записывали объявления, – причем потрясение настолько сильное, что я всерьез опасалась лишиться чувств. Госпожа Катори, едва успев прийти, спросила:

– Это правда, что «Центр фламенко» закрывается?

Я круто повернулась к ней.

– Иногда, когда мне хочется побаловать себя, я беру на время велосипед компании и еду туда в обеденный перерыв. Знаете, у них ведь отличные тапас, да еще и по разумным ценам. В общем, когда я приехала туда сегодня, жалюзи были опущены. Странно, подумала я, потом вспомнила, что сегодня у них выходной, но когда осмотрелась, обнаружила, что не только в этом дело.

– То есть?

– Там было объявление, в котором говорилось, что владелец внезапно заболел, поэтому они закрываются на неопределенный срок.

Не может быть, подумала я, чувствуя, как кровь зашумела в ушах. Госпожа Эригути рядом со мной с неподдельным сожалением воскликнула:

– О нет, неужели и вправду закрываются? – И добавила: – Пожалуй, лучше будет поскорее обновить аудиозапись.

Даже в нынешнем состоянии душевного смятения мне хватило предусмотрительности, чтобы сообразить: нельзя допустить, чтобы выяснилось, что я удалила рекламу, поэтому я подняла руку и вызвалась:

– А давайте я это сделаю!

– Вы правда справитесь? – спросила госпожа Эригути. – Тогда я только позвоню им, чтобы убедиться, – и она покинула свое место.

– Шикарное здание, правда? – обратилась ко мне госпожа Катори. – Как же я удивилась, когда оно вдруг появилось там в прошлом году.

– Да уж, точно.

– И как обидно, что центр закрывается. Тапас в самом деле были отменные, я часто заглядывала в то маленькое кафе у них внизу, чтобы расслабиться. – Госпожа Катори опечалилась.

Недавно, когда мы обедали вместе, она рассказала, что вышла замуж, когда ей было чуть за тридцать, но потом развелась и с тех пор живет одна. После работы, продолжала она, она ездит «Альбатросами» до тренажерного зала, но заниматься каждый день слишком тяжело, поэтому в выходные ей нравится просто ходить в кафе и отдыхать.

И вот теперь это поступление дополнительных сведений о том, какие отношения связывают госпожу Катори с «Дальневосточным центром фламенко», лишило меня дара речи. Сама того не желая, я лишила ее излюбленного места отдыха и релаксации. Госпожа Эригути вскоре вернулась, качая головой.

– Не могу дозвониться, – сообщила она. – Завтра снова позвоню им, там будет видно. Но не годится рекламировать их, если они уже повесили объявление, что закрыты, так что давайте временно удалим их рекламу из сегодняшнего ролика.

Я кивнула. И задумалась, что будет, если я сделаю наоборот – верну рекламу на прежнее место в ролике. Может, тогда «Центр фламенко» передумает закрываться. Разумеется, с моей стороны это было чистейшее предположение, но если прибавить к тому, что говорил мне господин Кадзетани, то, что случилось сейчас, сама собой напрашивалась мысль: если удаление рекламы могло вызвать исчезновение заведения, тогда возвращение рекламного объявления в эфир могло вернуть и то место, которое оно рекламировало.

Позднее в тот же день я вставила рекламу «Дальневосточного центра фламенко» в ту же аудиозапись, из которой удалила ее днем ранее, отослала в отдел эксплуатации, а затем села в автобус «Альбатрос», чтобы завершить день поездкой по маршруту. Когда автобус приблизился к отрезку пути между вокзальным перекрестком и Северной стороной, я привстала с сиденья, чтобы как следует рассмотреть, что творится в вишнево-красном здании «Центра фламенко». Несмотря на известие о том, что он закрывается, на всех этажах горел свет. Может, там проводят уборку после закрытия?

Но самое странное – все желтые шторы на окнах были заменены черными, будто здание оделось в траур. Я потрясла головой и поглубже села на свое место. Что же я такое натворила?

Из эксплуатационного отдела позвонили примерно через час после моего прихода на работу. И я сразу же испытала невероятное облегчение оттого, что трубку взяла сама, а не кто-нибудь еще. Как выяснилось, госпожа Эригути ушла собирать дополнительные материалы для объявления, которое ей было поручено составить в тот день.

Менеджер услышал от водителя автобуса, что реклама «Центра фламенко» недавно исчезла, а потом появилась вновь. Какая запись наиболее новая, желал узнать менеджер, и не могла бы я прислать ему последний вариант? Не упоминая о том, что нарочно удалила это объявление, я отозвалась:

– В последнем варианте записи это объявление точно есть.

– Так значит, центр не закрывается? – спросил менеджер.

Оказалось, о закрытии центра сотрудники отдела знают от водителя автобуса. Увидев на окнах здания черные шторы и почуяв неладное, водитель заглянул туда по дороге домой и обнаружил объявление о том, что центр закрывается на неопределенный срок.

По словам водителя, он задумался, не