– Вашего покойного отца?..

– В идеале мне бы хотелось открыть магазин, пока отец был еще жив, чтобы он увидел его.

Он огляделся по сторонам, и по его лицу скользнуло сентиментальное выражение. В магазине находилось несколько покупателей: молодая женщина изучала ассортимент бумажных оберток для блинчиков, мужчина средних лет нес большую коробку с надписью «ОДНОРАЗОВЫЕ СОТЕЙНИКИ ИЗ АЛЮМИНИЕВОЙ ФОЛЬГИ, 400 ШТ.», две женщины лет тридцати пяти о чем-то говорили, указывая на чашечки из яркой фольги.

– Вы сами готовите обеды? – спросил меня хозяин магазина.

– Нет, что вы.

Неподалеку от автобусной компании находились продуктовый магазин и магазин бэнто, и кроме того, одним из событий, которого я с нетерпением ждала, проводя утро за посещением клиентов, был поиск поблизости какого-нибудь ресторана, чтобы пообедать. Собственно говоря, за все годы, пока я работала, я ни разу не приготовила обед, чтобы взять его с собой. Если у меня и выдавались лишние секунды по утрам перед работой, я предпочитала провести их во сне.

– Ну если надумаете, тогда заходите к нам. Наши одноразовые контейнеры для бэнто очень выгодны. Ведь это же самое гигиеничное решение – каждый день пользоваться новым контейнером.

– Да, верно…

Я понимала, что он все говорит правильно, но вместе с тем знала, что в реальности шансов на то, что я когда-либо последую его совету, очень и очень мало. Вероятно, догадавшись, о чем я думаю, хозяин магазина сцепил руки спереди на талии и улыбался, глядя на меня.

– Кстати, – заговорила я, – на карте этого района, насколько я припоминаю, не значатся домовладельцы по фамилии Ито. Ваш отец жил не здесь?

Я рассудила так: если не признаваться, что я из автобусной компании, проявить некоторое любопытство не повредит. Все еще улыбаясь, хозяин покачал головой.

– Нет-нет, так уж вышло, что я сменил фамилию, когда женился, поэтому у нас с моим отцом фамилии разные.

– А, понятно.

– Ито – фамилия моей жены. А моя – Насияма.

Насияма, Насияма… Да, я была почти уверена в том, что видела эту фамилию на карте.

– Я мог бы назвать компанию «Упаковка Насияма», конечно, но мне было неловко перед родителями жены.

И господин Ито продолжал объяснять, что его жена – единственный ребенок в семье, поэтому он решил взять ее фамилию, чтобы она не исчезла полностью, но так уж вышло, что у них с женой тоже всего одна дочь, и теперь дальнейшая судьба их фамилии неизвестна. В этот момент другой покупатель окликнул его, и он отошел помочь.

Я уже узнала все, что хотела, поэтому покинула магазин и вернулась на автобусную остановку у школы Умэноки. Вот, собственно, и все, твердил внутренний голос, и в то же время в глубине души я чувствовала некоторую неудовлетворенность. Подошел автобус, я села, размышляя о том, что трудно определить наверняка, является ли мое нынешнее состояние тем самым ощущением какой-то неправильности, о которой предупреждал господин Кадзетани, или нет, но в любом случае теперь я знала, что его обеспокоенность возникла не на пустом месте.

Как ни крути, включать объявление госпожи Эригути в автобусах было еще слишком рано. Естественно, я знала, что даже только что возникшие компании раздают листовки и другие рекламные материалы, повышая осведомленность о своем существовании среди тех, кто живет поблизости, но госпожа Эригути занималась не листовками и не рекламными материалами, а рекламой в автобусах.

Конечно, в наши обязанности, мои и госпожи Эригути, входил поиск потенциальных рекламодателей и размещение соответствующих объявлений в автобусах и городских информационных изданиях, а также распространение сведений устно, но, как теперь выяснилось, у нее, по-видимому, имелись собственные источники информации о магазинах, которые вот-вот откроются, и их желании дать рекламу, хотя она об этом ни разу мне не говорила и теоретически никакую деятельность, связанную с продажами, наша работа не предусматривала.

Слегка покачиваясь из стороны в сторону на своем месте в автобусе, я вновь проехала мимо «Дальневосточного центра фламенко». Посмотрев вверх, на почти зловещее сияние его окон в обрамлении желтых штор, я подумала, что проблема, возможно, не в том, что я плохо знаю свой район. Может, это мой район трансформируется в место, которое я не знаю.

На следующее утро я решила побывать в школе игры на фортепиано, желающей дать рекламу в «Альбатросе». Учитель оказался понятливым, и наш разговор закруглился быстро, так что уже к двум часам дня я обнаружила, что мои дела на сегодня закончены. Осталось только с помощью госпожи Катори записать готовую рекламу и позвонить клиенту, объявление для которого мне предстояло составить на следующий день, чтобы уточнить пару моментов. Я решила дать себе небольшую передышку и отправилась на кухню, заварить чашку чая. Как раз когда я открывала банку с зеленым чаем, в коридоре появился господин Кадзетани.

Я увидела, как он прошел мимо двери, потом, спустя некоторое время, – в обратном направлении. Находиться на кухне, когда там уже кто-то есть, я не люблю, поэтому извинилась и хотела уйти, как вдруг господин Кадзетани направился прямо ко мне, протягивая банку кофе.

– Вот, – сказал он. – Попробуйте.

– О нет. – Я замахала рукой. – Не могу.

– Марка не годится? – спросил он, оглядывая банку.

Кофе был несладким и определенно не той марки, которую я купила бы сама, но из сочувствия к бедному господину Кадзетани я в конце концов взяла у него банку. У меня сложилось впечатление, что в целом он человек неплохой. Впрочем, я понимала, что в рабочей обстановке человек может стать плохим в том случае, когда этого потребуют обстоятельства, так что, пожалуй, точнее было бы сказать, что плох он не всегда.

Избавившись от своей ноши, господин Кадзетани протянул руку, уперся в дверной косяк и заговорил:

– Насчет того, что я вам недавно говорил…

Начинается, подумала я. Но, помня странное ощущение, которым сопровождалась вчерашняя неловкость с «Упаковкой Ито», я, кажется, понимала, почему он так зациклился на этой теме.

– Заметили что-нибудь не то?

У меня не было абсолютно никаких жалоб на госпожу Эригути, но я не могла отрицать, что меня смутно тревожила связь между рекламными объявлениями и миром за их пределами, поэтому я кивнула и сказала:

– Вообще-то да, немного. Были пара моментов, когда мне казалось… эм-м… как бы так выразиться? Слишком быстрой была реакция на перемены.

Имени госпожи Эригути я решила не упоминать. Я просто заметила что-то не то,