Шрифт:
Закладка:
Глава сороковая
Клара была невысокого роста, с каштановыми волосами, карими глазами и изящным овалом лица. Алексис вспомнил, как впервые после многомесячной разлуки встретился с ней на лестничной площадке дома где-то в пригороде Драммондвилла. В то время она гостила у родителей на каникулах.
Алексис приехал к ней на две недели. Они виделись всего лишь второй раз после Ирландии, но над их едва создавшейся парой уже сгущались тучи. Переписка, которую они вели, способствовала возникновению недоразумений, размолвок. Разве не говорят, что отношения на расстоянии почти всегда обречены на провал? Уже тогда он был согласен с этим утверждением и по прошествии многих лет не изменил своего мнения.
Однако, когда открылась дверь и он увидел ее, все копившиеся месяцами сомнения улетучились. Ее восхитительная смуглая кожа и озорная, по-детски непосредственная улыбка взволновали его так же, как в момент их знакомства на автобусной остановке на Доусон-стрит.
Клара пригласила его войти, и он впервые увидел дом ее детства. Алексис едва сдержался, чтобы не сжать ее в объятиях, – конечно, из-за гордости, но и потому, что внутренний голос подсказывал ему, что их история слишком прекрасна, чтобы быть правдой. Слишком прекрасна, чтобы длиться долго.
И все же эти две недели были словно пузырьки счастья, летающие в эфире, одновременно легкие и хрупкие. Алексис не сомневался, что проживает самые яркие мгновения своей жизни. Страница юности, когда все еще впереди, когда будущее неопределенно и заманчиво.
Они с Кларой неосознанно стремились повторить их ирландскую прогулку.
Она вызвалась показать ему свои любимые места – озеро в городе Викториявилл, над водами которого тысячами взлетали белые гуси, и гору Артабаска в ночное время. Небо было усеяно звездами, дул теплый ветер. Клара стояла, спрятав руки в карманы спортивной куртки. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в затылок, и вновь ощутить вкус ее кожи. Она вздрогнула от прикосновения его губ.
Вдалеке виднелись освещенные улицы городов, образовывавшие маленькие островки во тьме.
– Я проделал весь этот путь, чтобы обнять тебя, – прошептал он.
– А пешком ты бы смог его пройти? – шутливо спросила она.
Он стоял позади нее.
– Да, если бы потребовалось. Я был бы похож на тех странников, которые идут годами с единственной целью – достичь конца своего пути. Моя цель – увидеть тебя.
Клара, поцеловав его, призналась:
– Иногда по вечерам мне бывает грустно.
Он молча любовался ею.
– Я часто смотрю на эти звезды, – сказала она, – и думаю о тебе. Но всякий раз мое сердце разрывается при мысли о том, что мы так далеко друг от друга и над нами разное небо.
Эти слова взволновали его.
– Алексис, когда мы вместе, время бежит очень быстро, а когда тебя нет рядом, кажется, что оно замедляет свой ход.
– Это принцип относительности, – шепнул он ей на ухо.
Она сильнее прижалась к нему:
– Когда мы ночью ехали на машине и моя голова лежала на твоем плече, я испытывала невероятное счастье.
– Что ж, сохрани это мгновение в глубине сердца. Для тех дней, когда тебя будут тревожить сомнения.
– Знаешь, эти дни уже недалеко.
– Что ты имеешь в виду? – насторожился он.
– Наши отношения особенные. Так не может быть всегда.
Алексис погладил ее по голове:
– Ты беспокоишься?
– Я пытаюсь убедить себя найти особую прелесть в наших разлуках, ведь они дают нам возможность думать друг о друге и испытывать чувство привязанности, усиленное временем и расстоянием. Но я знаю, что так невозможно построить пару, от этого между нами возникает недопонимание.
– В такие моменты, – ответил Алексис, – я смотрю твои фотографии и слушаю твои кассеты… чтобы ощутить твое присутствие. Мне так тебя не хватает.
Она поцеловала его и с серьезным видом посмотрела ему в глаза.
Глава сорок первая
На следующий день после драки с Орельеном Алексис припарковался на автостоянке местной жандармерии. Терзаемый сомнениями, он некоторое время неподвижно сидел на водительском месте, а затем вышел из арендованного им седана и решительным шагом направился к входу.
Он хотел увидеть Ларивьера, и ему не пришлось долго ждать. Вернувшийся с пробежки лейтенант пересек холл, не отрывая глаз от наручных часов. Бег утомил жандарма – его лицо было пунцовым, как и в тот раз, когда Алексис проезжал мимо него на машине.
Дежурный в приемной попросил Алексиса подождать перед кабинетом лейтенанта. Из приоткрытой двери доносился сильный запах свежей краски. Алексис заметил, что полки еще не были повешены на стену.
Спустя двадцать минут появился лейтенант; он переоделся в форму, и на лице не было следов усталости. Увидев Алексиса, он нахмурился:
– Что с вами приключилось? Эти синяки…
– Да так, ничего особенного. Мне бы хотелось еще раз поговорить с вами о моей дочери…
– Я рассказал вам все, что помню об этом деле. Не знаю, чем могу еще помочь.
– Уверен, что не все зацепки были проработаны.
Жандарм стоял неподвижно, глядя на него с пренебрежением. На его лице читалось: «Еще один дурак будет указывать мне, как работать!»
– Лейтенант, мы можем поговорить в вашем кабинете?
– Если вас не смущает запах, пожалуйста.
Когда Ларивьер пододвинул к себе кресло, его взгляд упал на розетку, запачканную белой краской.
– Все сделано тяп-ляп! – проворчал он.
– Я буду краток, – сухо произнес Алексис. Он старался сохранять спокойствие. – Мне нужно понять, что произошло. Я задаюсь вопросами о последних часах жизни моей дочери. Первый из них касается ее телефона. Оливия воспользовалась им незадолго до смерти, чтобы сделать селфи. Был ли он найден в автобусе?
Жандарм вздохнул и усмехнулся:
– Понятия не имею. Если бы и так, он был бы непригоден к эксплуатации. Мы извлекли из автобуса останки, и в кармане вашей дочери находился почти полностью сгоревший канадский паспорт. Часть все-таки поддавалась прочтению, и там было имя: Оливия. Ее личность была легко установлена, чего не скажешь про других пассажиров автобуса. На них-то и сосредоточилось расследование.
– Было ли проведено вскрытие трупа? – сделав над собой усилие, спросил Алексис.
– Разумеется, это стандартная процедура после происшествия такого масштаба. У меня в памяти сохранилось заключение о его результатах: труп полностью соответствовал телосложению вашей дочери. Я вам очень сочувствую.
Алексис в отчаянии покачал головой. Он достал ксерокопию фотографии, на которой Орельен Вассер стоял позади Оливии, и положил на стол:
– У Оливии с этим парнем был… короткий роман. Они вместе приехали в заброшенный дом… в овчарню. Затем что-то произошло, и Оливия оказалась одна в горах.
